Наталия Басовская - Екатерина Медичи и конец династии Валуа Страница 2

Еще в 1536 году старший брат Генриха дофин Франциск внезапно умер. Тогда молва впервые приписала Екатерине Медичи отравление того, кто ей мешал. Дело было так. Франциск играл в мяч, очень разгорячился и попросил стакан воды. Воду подала Екатерина. По официальной версии, вода оказалась слишком холодной, Франциск простудился, заболел и умер. Очевидно одно – его стремительный уход открыл Генриху дорогу к престолу. В 1547 году он стал королем, а Екатерина Медичи – королевой Франции.

Во время коронации все заметили, что Генрих II смотрел не на стоявшую рядом с ним Екатерину, а на Диану де Пуатье. Хотя Диане в этот момент было уже 43 года, молодой король был по-прежнему очарован ею. Он даже обратился к ней с какими-то словами в торжественный момент получения святого елея – символа божественного характера королевской власти. Став королем, Генрих проводил все свободное время со своей фавориткой и лишь перед сном заходил к Екатерине и желал ей доброй ночи. Более того – он потребовал, чтобы его жена дружила с Дианой. Очередная унизительная ситуация в жизни Екатерины!

В 1559 году Генрих II погиб на рыцарском турнире: осколки сломанного копья противника попали ему в глаз. Считается, что Нострадамус предсказал это в несколько туманных стихах.

Овдовев, Екатерина навсегда облачилась в черное. На ее одежде была вышита эмблема – сломанное копье. Девизом ее стали слова: «Вот от этого мои слезы и боль».

Интересно, что она не расправилась с Дианой де Пуатье: не только не уничтожила ее физически, но даже отняла у нее не все владения. Видимо, не следует все-таки преувеличивать масштаб злодеяний Екатерины Медичи.

Франция тем временем шла к ужасам Варфоломеевской ночи. В течение 34 лет в стране прошло девять гражданских религиозных войн. Страна оказалась расколота надвое. Более богатая купеческая южная и юго-западная Франция с центрами в Ла-Рошели и Пуатье поддерживала сторонников реформы церкви – гугенотов (кальвинистов). А северная, северо-восточная и центральная части Франции оставались территориями католическими. Всегда страшно это непримиримое противостояние людей, принадлежащих к одной конфессии (как, например, шииты и сунниты в недрах ислама) и испытывающих ненависть друг к другу. В 1560-х гг. между католиками и гугенотами постоянно происходили стычки. Тогда еще не было понятно, к катастрофе какого масштаба движется страна.

Около года на троне был Франциск II, мальчик слабого здоровья. Фактически у власти оказалась его мать Екатерина Медичи. В короткий период этого царствования произошел так называемый Амбуазский заговор: лидеры протестантов хотели (или их в этом просто обвинили) похитить Франциска и передать власть принцу Конде. Заговор был раскрыт, над гугенотами учинили ужасную расправу – их вешали в окнах замков и дворцов.

Когда Франциск II умер от многочисленных болезней, его сменил брат – десятилетний Карл IX. Он сразу объявил, что будет править вместе с мамой и во всем советоваться с ней. Фактическая власть оставалась в руках Екатерины.

В сложнейшей политической обстановке Екатерина Медичи стремилась всех помирить. В 1560 году она специально для этого созвала Генеральные штаты. Этот орган сословного представительства возник в 1302 году и включал в себя две палаты: дворян и горожан. Когда королева собрала их, дворяне предложили ограничить доходы церкви, горожане потребовали обложить налогами дворян. Екатерина растерялась: все это было так радикально, революционно… В конце концов она просто распустила Штаты, предложив всем еще раз подумать.

В 1561 году Екатерина устроила интеллектуальный диспут между кальвинистами и католиками – конференцию в Пуасси. Это была встреча века. С речью о таинстве пресуществления (причастия) выступил идеолог кальвинизма Теодор де Беза. У католиков в момент мессы, когда священник заходит за алтарь, вино и хлеб превращаются в тело и кровь Христа. Этот обряд вызывал возмущение предшественников Реформации еще в XIV веке: получается, что верующие пожирают тело Христово и пьют его кровь? Де Беза разъяснял: «Жертва Христа была принесена один раз, и вкушение хлеба и вина – всего лишь воспоминание о последней трапезе и жертве. Это символ». Но католики продолжали настаивать на том, что таинство причастия следует понимать буквально.

Во время этого сложного диспута все увидели, что Екатерина заснула. Поведение ее было воспринято как неприличное. Стало понятно, что взывать к ней бесполезно. Конференция не удалась. Де Беза вообще покинул Францию, поняв, что перед двором бесполезно метать бисер.

Екатерина писала дочери Елизавете, выданной замуж в Испанию: «Вас уверяют в том, что я не смогу управлять государством и что бог и мир будут недовольны мной. Но бог свидетель: я считаю делом чести сохранить свою власть не для себя, а в интересах королевства и для блага всех ваших братьев».

Благо Екатерина видела в том, чтобы пристроить всех своих мальчиков королями, а девочек – королевами. Она вела бесконечные переговоры о династических браках. Ей казалось, что надо породниться с правящим домом Испании, где много католиков, и Германии, где велико влияние кальвинистов, и это станет решением проблемы. Реальных интересов Франции она не понимала, прекратить гражданские войны, конечно же, не могла. Стране просто повезло в том, что через некоторое время власть досталась совершенно другому человеку – жизнелюбивому цинику Генриху Наваррскому.

А пока гугеноты в злых памфлетах поносили «толстую купчиху». Что она могла этому противопоставить? Блеск двора. Она хотела, чтобы все видели, как все хорошо во Франции, где веселятся и танцуют. Это была преступно глупая позиция. Устраивались бесчисленные балы, маскарады; к их организации привлекались милые сердцу Екатерины итальянцы. Ставились комедии, и Екатерина громко хохотала на пошлом представлении. При дворе допускалась большая вольность нравов, что раздражало и католиков, и кальвинистов. Французы, которые еще помнили достойных правителей, таких, как Франциск I, были в ужасе от этой невоспитанной итальянки.

В гугенотских памфлетах о ней отзывались так: «иностранка, питавшая вражду и злобу к каждому», «отпрыск купеческого рода, возвысившийся благодаря ростовщичеству», «воспитанная в приверженности к безбожию», «купчиха», «толстая банкирша».

Началось то, что можно называть путем к Варфоломеевской ночи. Неспособная выдвинуть какую-то идею, кроме танцев и маскарадов, Екатерина очень боялась потерять абсолютное влияние на сына-короля. А ведь ему шел уже 21-й год. И рядом с ним появилась сильная фигура – адмирал Гаспар де Колиньи, граф, ветеран Итальянских войн. Он многое пережил, побывал в плену, пытался основать французские колонии в Бразилии и Флориде. С 1569 года был лидером французских гугенотов. Воин, овеянный славой, произвел неизгладимое впечатление на Карла IX, воспитавшегося без отца, страдавшего от недостатка мужского влияния. Никакой проповедник не обратил бы Карла в гугенотскую веру. Но воин, герой, путешественник – это совсем другое.