Сергей Беляков - Ликвидатор Страница 2

Вспоминается история с "органическими отходами" нашей кафедры, которые раньше находили тихую пристань в сливной яме во дворе института, рядом с навечно усохшим фонтаном. В один прекрасный день орлы из отдела техники безопасности института, очнувшись, круто взялись за эту самую безопасность; маятник качнулся, и вот уже мы с Вовиком лихо катим на грузовике из АХЧ, затаренном бутылями с крепким коктейлем из разномастных химикатов... Шефская помощь - великое дело: "Азот" великодушно позволил нам опорожниться в своих золотаревых закромах. Скажу одно: апокалиптическая картина гор из дымящихся твердых отходов, ненавязчиво окружающих "отстойник" жидких сливов размером с добрый сельский пуруд, на берегу которого прел каркас дохлой лошади, запомнилась мне навсегда. Заблукавшая сивка наивно решила утолить жажду. А может, цыгане отвели ее в это проклятое место, как масаи в Африке заботливо сопровождают старого больного слона на вечное успокоение на слоновьем кладбище?

Каждый раз, когда мы с Вовиком вспоминаем эту поездку на свалку, история выглядит все более гротескной, все новые и новые фантасмагоричные предположения о судьбе бедняжки лошади высказываются шокированной аудиторией. В данном случае наша аудитория - Дима, который слышал эту историю много раз и уже "истощил фонтан".

Мы переключаемся на "мао-дацзыбао" - крылатые изречения доцента Кузьменко, чье косноязычие рождало легенды у студентов, восхищавшихся его неординарной речью. Вовик блистает перлами доцентской мудрости, имитируя не только голос, но и выражение лица автора. "Кратость - вежливость королей", - он важно раздувает щеки, делая упор на слове "кратость". Выражение: "Чего ты расселся, как король Бурбос на Канарейских островах?!" - одна из последних жемчужин коллекции. Мы некоторое время упражняемся в поисках этимологии этого выражения. "Канарейские" явно замещает "Канарские", "Бурбос" может происходить от "Бурбон", но вот "расселся"...

Мы быстро выдыхаемся.

Разговор иссякает сам по себе. Костер изредка постреливает сырой веткой. От протоки все ощутимее тянет холодом. Комарье затягивает свою вечную песню, но у нас наготове мощное подспорье, "самогонный" ДЭТА, синтезированный Димой. Репеллент щедро размазывается по "частям тела".

Чай вскипел.

По-моему, Дима был первым, кто обратил внимание на неестественно быстро понижающийся уровень воды в протоке. Он пошел проверить донки, но вернулся почти сразу и сказал:

- Мужики, вода ушла...

Мы переглядываемся. Многим жителям Днепропетровска известно, что это означает: перекрыт сброс воды на Днепродзержинской плотине. Такое случалось и раньше, нечасто, но бывало. Главным образом тогда, когда один из славных гигантов тяжелой индустрии застенчиво сбрасывал что-то в реку, от чего Днепр разом покрывался слоем дохлой рыбы, а жизнерадостно переливающася на солнце синтетическая пена сменяла зеленую ряску на поверхности воды.

Солнце садится в кровавой пене облаков. Наша непонятная тревога усиливается пропорционально сгущающейся темноте. Уровень воды упал уже более чем на метр. Корни растущих близко к берегу берез, раньше скрытые под водой, черными змеями хищно тянутся к нам по обрыву.

Я верчу настройку ВЭФа. Наши станции молотят традиционную предпразничную ерундятину. В какой-то момент далекий голос на одном из скандинавских языков - то ли шведском, то ли норвежском - впервые отчетливо произносит слово: 'Чернобыль'.

Вечер скомкан. Мы укладываемся спать, предполагая самое плохое.

Чернобыльская действительность впервые прорезывается в рейсовом автобусе на пути домой: из разговора двух бабуль я узнаю, что на станции 'вышла авария с пожаром'. Двое погибло.

Меры приняты вовремя, населению угрозы нет.

Май-июль 1986 г.

Как мы жили в те невероятно знойные месяцы лета 86-го?

Слухами и надеждами.

В начале мая, когда уже состоялся парад на Крещатике, когда по дорогам Киевщины прокатилась разноцветная волна пелатона Велогонки мира, когда уже вывезли многострадальные семьи атомщиков из Припяти (и в том числе семью моего двоюродного брата Саши, электрика с ЧАЭС - его младший сын Ваня сильно пострадал от переоблучения), когда Киев стоял перед лицом тотальной эвакуации, - поползли слухи, один страшнее другого. Мы работали в учреждении, по роду деятельности связанному со штабом ГО области и республики, и наши под/полковники с военной кафедры знали безусловно больше, чем фильтровалось с верхов в СМИ. С "военки" и просачивалось понемногу то самое, что порождало кошмарное ощущение бессилия и обреченности. Отсутствие информации, помноженное на существенно больший, чем у простых смертных, уровень знаний об опасности радиоактивного заражения (пусть даже и в теоретическом объеме) приводило наших коллег и студентов в Институте в состояние шока. Вот наиболее запомнившиеся слухи и реалии тех дней.

В Киеве - повальное бегство, как во времена войны. За билет на поезд - куда угодно, лишь бы долой из города - дают до тысячи рублей. На вокзале и в аэропортах - кордоны солдат с собаками. Матери буквально вкидывают своих детей в отходящие поезда, лишь бы увезти их из радиоактивного города. К столице стягиваются войска на случай бунтов.

Создалась реальная угроза прорыва радиоактивных веществ в Днепр (поэтому, собственно, и была полностью закрыта плотина в Днепродзержинске). Необходимо запасаться питьевой водой, в максимально допустимых размерах, поскольку со дня на день закроют все три заборные станции города. Закроют на неизвестный срок.

Надо принимать иодид калия - на случай, если радиоактивное облако накроет город, и радиоактивный иод начнет накапливаться в щитовидке.

Восьмого мая выступил Минздрав Украины Романенко. Им рекомендованы необходимые профилактические меры: мытье рук, ежедневная влажная уборка квартиры, протирание обуви, закрытые форточки. Ровным счетом ничего об истинном состянии радиологической обстановки в Киеве и республике - его доклад был тщательно причесан в Политбюро ЦК КПУ. Между тем на рынках города народ стихийно бойкотирует ранние овощи и фрукты, продаваемые с машин с киевскими областными номерами.

Горбачев впервые выступил по телевидению 15 мая. Гласность получает еще один, и солидный, пинок под зад: на фоне откатанных фраз о полном контроле ситуации, о роли Политбюро, о героизме советских людей - ни слова об истинном масштабе катастрофы, о том, чего ждать людям от происходящего в Чернобыле. Заканчивает генсек агитикой о проблеме мировых ядерных арсеналов, хранящих потенциал в тысячи и тысячи раз страшнее Чернобыльской аварии.