Мик Уолл - Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin Страница 2

Ты бы провел смычком по гитарным струнам, бросая проклятия, и они бы любили тебя за это, охренительно любили бы тебя. Твоя правая рука поднимается, дирижерская палочка, твое тело крюком изгибается в их сторону, вся твоя сущность едина со столпом света, исходящим со сцены, винтообразно идущим наверх, наружу и всюду. Великий водоворот густых темных красок, превратившихся в ступенчатую башню, на которую ты приглашаешь их подняться, ступенька за ступенькой, и следовать только за тобой, за волшебником. Выше, выше, выше… лестница… в…

Часть первая

Восхождение!

Во имя мое вкушайте вино и диковинные зелья, о которых я скажу пророку моему,

и опьяняйтесь ими! Не будет вам от них вреда.

1

На заре настоящего

Тебя зовут Джимми Пейдж. На дворе лето 1968 года, и ты один из самых известных гитаристов Лондона — и один из наименее знаменитых. Даже два последних года в The Yardbirds не принесли тебе признания, которого ты, как ты знаешь, достоен. Люди говорят о The Yardbirds так, словно Джефф Бек, а не ты по-прежнему их гитарист, несмотря на все то, что ты для них сделал. Ты завязываешь со всеми доходными сессионными концертами, которые позволили тебе купить дом возле реки, в последний раз радуешь группу беспроигрышными хитами вроде ‘Happening Ten Years Time Ago’, в то время когда Микки Мост уже высосал из них жизнь, заставляя выпускать абсурд типа ‘Ha Ha Said The Clown’, продолжаешь упорно работать с ними, даже когда их заметность стала постепенно исчезать из виду вместе с их собственным достоинством. Они все еще что-то значат в Америке, постольку-поскольку, но дома они трупы. А в чем смысл шататься по Америке с полудюжиной выступающих вместе с вами в одной и той же ничтожной программе, зарабатывая в неделю меньше, чем ты, бывало, получал за день работы на сессиях, когда никто даже не знает твоего имени, не знает, насколько ты важен для всего процесса?

Джефф Бек? Джефф — старый приятель, но кто рекомендовал его на работу в первую очередь? Кто поддержал его, когда он был лишен средств? Ты, Джимми Пейдж. Тот, кто отказал The Yardbirds, после того как ушел Клэптон, но не потому, что испугался, как Эрик, что их страсть к попсовой звездности разрушит твой имидж «блюзового пуриста» — ты никогда таким не был, твоя любовь к фолку, рок-н-роллу, джазу, классике, индийской и ирландской музыке, всему чему угодно означала, что ты всегда сочувствовал тем бедным неудачникам, которым нравился лишь один музыкальный жанр, — а потому, что ты незаметно вздрагивал от перспективы таскаться по деревенским барам и клубам, болтаясь в задней части дерьмового транзитного фургона, как раньше с Нилом Кристианом и The Crusaders, в итоге заболевая так, что потом не мог встать с кровати три дня. Даже ничего с этого не имея. Нет, так не пойдет.

Итак, ты порекомендовал своего старого приятеля Джеффа, который просто сидел рядом и ничего не делал. Потом отошел в сторону и наблюдал, как The Yardbirds с Беком взлетели подобно ракете… ‘For Your Love’, ‘Heart Full of Soul’, ‘Shape of Things’, хит за хитом… И потом, ты тоже был в The Yardbirds. Не предполагалось, что это продлится долго, и ты не давал никаких обещаний, но тебе пришлось признать, что это было правильно. И даже когда ты всего лишь должен был помочь им, пока они не найдут подходящую замену для Сэмвела-Смита, спустя рукава бренчавшего на басу, кайф был неплохим. Когда они предложили перевести Криса на бас, а вас с Джеффом — вдвоем на гитару, ты не мог поверить в это! Ты не знал, как долго Джефф сможет такое вытерпеть, но тем временем все шло неплохо. Не только игра — вы с Джеффом всегда хорошо играли вместе, — но и настроение, обстановка. Когда ты обнаружил себя вместе с ними в списке участников фильма Антониони «Фотоувеличение», это показалось предзнаменованием. Все, что тебе нужно было делать, — это изображать игру в клубе, подогревая его, велика забава! Тем не менее, Джефф со стоном встретил просьбу режиссера разбить гитару. Ему пришлось делать это шесть раз, изображая Пита Таунсенда, пока итальянец не остался доволен. Боже, он стонал! Однако ты не мог сдержать улыбку.

Потом он ушел. Джефф Бек, великий герой гитары, у которого не было никакой дисциплины — сегодня блистающий, а завтра уже нет, — так называемый крутой парень, не способный написать оригинальный мотив, чтобы спасти свою жизнь, и продавшийся Микки Мосту и его готовым хитам. Джефф — приятель, и ты не любишь чернить его, но даже Джефф знает, что ‘Hi Ho Silver Lining’ — просто груда старого мусора, каждый знает, что это груда старого мусора. Но, как только он покинул The Yardbirds, благодаря Микки, она была в чартах, на дискотеках, на радио, под нее танцевали все эти длинноногие девчонки в мини-юбках на шоу Top of the Pops.

Что ж, с Джеффом Беком все прекрасно, но что насчет тебя, Джимми Пейдж? Что ты собираешься делать теперь, когда у Джеффа запущен свой проект, а The Yardbirds окончательно уничтожены? Ты не знаешь. Или, скорее, знаешь, но только на бессознательном уровне. У тебя пока нет доказательства, но ответ в том, как ты абсолютно уверен, чтобы взять The Yardbirds за основу и перестроить их, взять их дрянной рок-н-ролл и так называемые эксперименты — их приемы — и превратить их во что-то более сознательное, что-то, что заставит тебя задыхаться, а не просто вздыхать, что-то, что фактически составит конкуренцию Хендриксу, Cream, The Stones и проклятым The Beatles. На самом деле покажет миру, кто есть кто и что есть что.

Но ты также опасаешься упустить частичку славы, которую в конце концов отыскал, пусть и маленькую. Большинство людей может думать, что Джефф Бек по-прежнему гитарист The Yardbirds, но они хотя бы слышали о The Yardbirds. Кто слышал о Джимми Пейдже, за исключением всезнаек продюсеров и важных шишек из звукозаписывающих компаний, студийных уборщиков и хорошеньких секретарш? Помимо всех тех гитаристов, которых ты годами заменял на сессиях, — парня из Them, парня из Herman’s Hermits и бессчетного множества других, чьих лиц ты уже не помнишь и кто в любом случае никогда не узнает, что ты сделал для них, никогда не поблагодарит тебя…

По крайней мере, ты знаешь свое место. Уверенный в себе, богатый, привыкший к независимости, ты всегда точно знал свое место, даже когда совсем молодым играл на сессиях для стариков вроде Вэла Дуникана. Ты всегда ходил величаво, всегда знал себе цену, даже если другие занижали ее, отправляя тебя на следующую сессию — иногда по три в день, шесть дней в неделю, никогда не зная, что попросят сыграть следующим, зарабатывая хорошие деньги и не рискуя — но и не получая славы, когда дела шли хорошо.