Говард Маркс - Господин Ганджубас Страница 2

Время приближалось к двум ночи. Нам выдали дорожную одежду: рубаху без рукавов, штаны (то и другое без карманов), носки, трусы и пару очень тонких китайских тапочек, в каких гуляют по пляжу. Следующим номером шла процедура, которую все ненавидят куда больше шмона, — облачение в железо: наручники на запястьях, цепи вокруг бедер, цепи от бедер к наручникам и кандалы на лодыжках. Тем же, кого, как меня, считали склонным к побегу или насилию, полагался еще «черный ящик», груда металла, переносной позорный столб без дырки для головы, на котором наручники закреплялись намертво, предупреждая любое движение руками. Он крепился цепями и замком к цепям на бедрах. Я никогда не пытался бежать, никому не причинял физической боли и не угрожал. Но согласно данным, состряпанным спецагентом Управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках Крейгом Ловато, я, как выпускник Оксфорда и человек английской разведки, способен был ускользнуть из таких мест, куда Гудини2 и попасть-то не мог.

Наконец нас загнали в другую пересыльную камеру. С побудки минуло два или три часа; и еще пара-тройка часов должна была пройти, прежде чем автобус доставит нас в городской аэропорт штата Оклахома. Мы протирали штаны и базарили, сравнивая условия содержания в разных тюрьмах почти так же, как когда-то я обсуждал достоинства и недостатки шикарных отелей. Шла драка за хабарики, чудом не изъятые при шмоне. Каждый раз, когда это происходило, я радовался, что завязал с табаком (после тридцати пяти лет систематического курения). Лязгая и бряцая цепями, заключенные волочили ноги к одинокому унитазу и проделывали акробатические трюки, чтобы расстегнуть штаны и отлить.

Федеральные предписания требуют кормить заключенных по крайней мере раз в четырнадцать часов. Каждому дали коричневый бумажный пакет с двумя яйцами, сваренными вкрутую, пакетом сока, напоминавшим «бормотуху», яблоком и овсяным батончиком с орехами и изюмом. Люди яростно принялись обмениваться едой.

Открылись ворота, нас, легко одетых, вывели на холод, пересчитали, сличили с фотографиями. Шмонать не стали — прощупали и отвели в автобус, где, слава богу, работало отопление. Радио орало, выдавая два рода мелодий, которые только и знает оклахомская деревенщина: кантри и вестерн.

Из-за наледи на дорогах путешествие до аэропорта затянулось. Мы долго торчали на взлетной полосе, дожидаясь того момента, когда тюремная охрана передаст нас судебным приставам. На Уайетта Эрпа3 ни один из них не походил. Они ведают перевозками внутри штата государственной собственности, такой как заключенные. Некоторые из них женщины, но только по названию.

Спустя час самолет приземлился на военном аэродроме. Стали выкрикивать фамилии, и некоторые пассажиры сошли. Мое имя не прозвучало. Я был в панике, пока не сообразил, что новозеландец по-прежнему на борту, хотя и выглядит встревоженным. В самолет поднялись новые заключенные и сказали, что мы в Мемфисе. И снова взлет, а через час посадка в аэропорту Оукдейла, путешествие в автобусе и тюрьма, где с нас сняли цепи, обшмонали, накормили и оформили по новой. Я уже предвкушал, что дорвусь наконец до благ цивилизации, которыми теперь обзаводится каждое федеральное исправительное учреждение: теннисных кортов, беговой дорожки и библиотеки.

Оформление — нервный и утомительный процесс, но большинство из нас проходило через него десятки раз. Каждого вновь прибывшего должен осмотреть и проверить тюремный врач и консультант по отсечке. Каждого полагается накормить и снабдить одеждой, которая хотя бы примерно подходит по размеру. На эти, казалось бы, простые действия уходит несколько часов.

Тюремный консультант по отсечке решает, можно или нет поместить новичка к основной тюремной братии. Если нет, вновь прибывшего сажают в карцер, крайне неудобную тюрьму в тюрьме. Причин, по которым заключенного отделяют от остальной тюремной братвы, куча. Иногда он сам требует изоляции, если опасается, что кто-то из старых знакомых может потребовать старый должок за наркотики или карточный проигрыш. Или боится, что его изнасилуют, отберут деньги, примут за стукача. Чаще всего заключенный, ожидающий скорого освобождения, просит об изоляции только для того, чтобы случайно не угодить в переделку. Приходится думать, как уклониться от домогательств. Кроме того, заключенные обязаны работать, и простейший способ увильнуть от принудительного труда — это сесть в карцер. Любой мог попроситься в карцер, только вот угодить туда было легко, а выбраться оттуда — чрезвычайно сложно. Почти всегда именно консультант по отсечке решает, кого куда сажать, и для того, чтобы кого-нибудь засадить в карцер, годятся самые невинные причины: склонность к насилию, попытки побега, связи с бандами, а уж если ты профессиональный преступник, то карцер тебе точно обеспечен. В моем досье было полно мусора вроде абсурдных заявлений о попытках побега, но я не ждал от этого никаких неприятностей, потому что сидеть мне оставалось недолго. Было третье марта, а двадцать пятого меня ожидало досрочное освобождение. Но американский правопорядок далек от здравомыслия.

Несмотря на отчаянные попытки, я не мочился уже больше двенадцати часов. Туалеты в камерах всегда заполнены курильщиками, а я так и не научился справлять малую нужду, когда замотан цепями и деревенщина пристав пялится на мой член, следя, чтобы тот не превратится в опасное оружие или тайник для наркоты. Меня разрывало. Мою фамилию назвали первой. Я отправился в кабинет тюремного консультанта и сразу же заметил на его столе относящийся ко мне лист бумаги, где желтым было выделено слово «побег». «Только не это, — подумал я, — не могут они быть настолько тупыми». Но в душе я знал, что могут.

Так называемую историю побега против меня не использовали, но в карцер все равно засадили. До истечения срока остается меньше тридцати дней, объяснил тюремный консультант, так что нет смысла разводить тягомотину с приемом и введением в курс дела. Наплевать, кто я такой. Правила есть правила.

— Как же мне выйти на иммиграционную службу, чтобы меня депортировали? Как заказать билет на самолет, чтобы улететь из этой ужасной страны, если я не могу звонить по телефону и писать письма?

— Не беспокойся, — сказал консультант. — К тебе придут, все расскажут, дадут позвонить, снабдят марками.

— Они обманывают с такой легкостью.

В камере новозеландец, заметив мрачную мину на моем лице, посочувствовал:

— Обидно... Хорошо, что я встретил тебя, Бритиш. Держись!

Я был так зол. Я направился в туалет, и на сей раз полный курильщиков, которые пялились на мой член. «Да пошли они!..» — подумал я, испуская струю зловонной темно-зеленой жидкости. С тех пор у меня не возникало проблем с тем, чтобы отлить. После нескольких часов во временной камере меня вызвали, застегнули наручники за спиной и отконвоировали к карцеру.