Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971 Страница 2

И еще одно замечание. В этой работе используются отнюдь не все документы, а только те, с которыми составители имели возможность ознакомиться к моменту написания этой книги. Некоторые документы пока закрыты для публикации: это, к примеру, личные дневники АБС, содержащие, конечно, и немало моментов, имеющих прямое отношение к их творчеству. Некоторые документы не попали пока в поле зрения группы «Людены» (особенно это касается воспоминаний знакомых и друзей АБС и их переписки). Работа над подробнейшей документированной биографией АБС будет продолжаться и после издания этой книги, поэтому любые материалы, так или иначе дополняющие это исследование, будут приветствоваться «люденами».

1967

Конец 60-х — начало нового этапа в жизни страны. 1967-й — год юбилея Октябрьской революции. Соответственно дате оживились идеологи, гайки стали вновь закручиваться, печать и кино заполонили «датские» книги и фильмы. В следующем году было принято решение войсками Варшавского договора поставить на место чехословацких реформаторов. Потом и вовсе — всю страну будто накрыли ватной подушкой. Дышать можно, но уже не в полные легкие. Найти интересное в прессе можно, но уже надо постараться. И напечататься стало еще труднее. Вольности инакомыслия в приватном разговоре позволить себе можно было только с надежными друзьями и только на кухне. Конечно, сталинские репрессии, мини-культ Хрущева — позади. Но — страна замерла на пороге застоя.

У АБС было несколько возможных вариантов поведения. Можно было покориться государству и писать то, что требуется. Как советовали многочисленные знакомые-приятели в издательствах: «Напишите о будущем, оптимистично!» Соответственно — быть, как теперь принято выражаться, «в шоколаде». Можно было, напротив, «переквалифицироваться в Солженицыны», уйти в диссиденты, быть в конце концов выгнанными из страны, быть «в шоколаде» уже «там». АБС выбрали третий путь, самый, вероятно, тяжелый: не «дразня гусей», всё же пытаться достучаться через эту ватную подушку до своего читателя, пытаться научить думать тех, кто хотел этого. Много позже это решение Авторов станет мишенью для критиков самых разных взглядов. Одни осудят сам факт присутствия в их книгах коммунистических идей. Другие, напротив, — неортодоксальную их трактовку или развенчание.

67-й начинается для Авторов оптимистично — с совместной работы над черновиком ГЛ.

2.01.1967

[дневник приездов: 2.01.67. Приехал писать ПЛ.]

Переделали имена во ВНМ. Перечитывали, что написано.

Что такое прогресс?

Почему вы так много пьете?

Что такое факт?

Тэдди много говорит о своем последнем сыне.

3.01.1967

Сделали 10 стр.

4.01.1967

Сделали 12 стр.

5.01.1967

Сделали 11 стр.

6.01.1967

Сделали 6 стр. Б. поехал в ГАО.

7.01.1967

Сделали 12 стр.

8.01.1967

Сделали 8 стр. Банный день.

9.01.1967

Сделали 12 стр.

10.01.1967

Сделали 11 стр.

11.01.1967

Сделали 12 стр.

12.01.1967

[дневник приездов: Началась последняя глава.]

Сделали 12 стр.

Звонили из ЛитГаз, просили отрывок какой-нибудь. Звонили из КомсПр, просили интервью о мещанстве и настоящем человеке.

13.01.1967

Сделали 4 стр.

Б. едет встречать Адочку[3].

А. едет за билетом. Разбил очко!

14.01.1967

Сделали 2 стр. и ОКОНЧИЛИ ЧЕРНОВИК на 171 странице.

[15.01.67

дневник приездов: Кончено. Уезжаю № 13.

2-я игра до обеда реванш!]

В начале года радует Авторов и пресса. Журнал «Юность» в январском номере публикует критическую статью о фантастике, где о произведениях АБС сказано так:

<…>

История не апробируется в лабораториях. Ее не переиграешь заново. И фантастика взяла на себя роль некоей социальной лаборатории, в которой как бы проигрываются разные варианты на тему «А что случилось бы, если…» Подчас картины могут быть и неприятны, но ведь это только затем, чтобы отчетливее видеть: по этому пути двигаться нельзя.

Такова повесть Стругацких «Хищные вещи века», в которой рассказывается о людях, отравивших себя удовольствиями, людях опустошенных, искалеченных нравственно. Может быть, иных читателей именно эта повесть Стругацких впервые заставит задуматься, насколько опасно для человека сделать наслаждение целью жизни, подвергнуть себя нравственному и физическому самоубийству, медленному, незаметному и потому особенно страшному. И я не знаю, что здесь опаснее: то ли, что читатель не разберется в «экономическо-социологической» основе Страны Дураков, или то, что, разобравшись в ней, он облегченно вздохнет: «Ну, это-то меня лично не касается, потому что происходит в капиталистическом мире». Я очень хотел бы надеяться, что такой читатель всего-навсего плод моей фантазии, но иные газетные и негазетные выступления почему-то лишают меня моей благой уверенности.

<…>

Да, времена связаны между собой. И нельзя, подобно героям романа Чэда Оливера «Ветер времени», сделать себе инъекцию, чтобы, погрузясь в сон, перескочить все неудобства сегодняшней жизни и ближайших грядущих лет и проснуться в другом, спокойном и совершенном будущем, которое за время этого сна построят другие, путаясь, ошибаясь и погибая. Надо быть коммунистом, чтобы трезво смотреть в лицо опасности и сражаться с ней, как сражается Саул

Репнин, герой повести Стругацких «Попытка к бегству», который возвращается из прекрасного коммунистического завтра в свое время, в гитлеровский концлагерь, где его ждет гибель, но ждет и борьба. Нельзя переложить на других тревоги своего времени, нельзя дезертировать из него.

<…>

В то же время БН получает письмо из нового периодического издания — журнала «Журналист».

Уважаемый Борис Натанович!

Посылаем Вам первый номер нового журнала «Журналист». Надеемся, что Вас заинтересует новое издание, его поиски.

Мы отдаем себе отчет в том, что подлинное лицо журнала определится не сразу. Самые большие надежды редакция возлагает на авторов, которые были бы постоянными, верными и требовательными сотрудниками издания. Рассчитываем и на Вашу помощь, зная Вас как человека, близкого журналистике.

«Журналист» надеется стать изданием широкой, наступательной публицистики, полемики. Чрезвычайно важен для нас и жанр документальной повести, исследования, очерка, кино- и телесценария, опирающегося на факт и документ, — рассказ о реальной основе художественного произведения. Заинтересует нас путевой дневник, писательская переписка, воспоминания, просто проза, связанная в чем-то с журналистикой, сатирические произведения, заметки о языке.