Александр Поповский - Вдохновенные искатели Страница 2

Юноша бродит по базарам Кавказа, по глухим переулкам, мечетям и церквам. До чего у него жадные глаза! Ничто не ускользает от его внимания. Армянский базар в Тбилиси и древняя архитектура грузинских церквей, рыночные зазывалы, муши – носильщики с обложенной подушками спиной – все замечено, схвачено памятью. «Эти люди, – записал юный этнограф в своем дневнике, – подлинно зарабатывают свой хлеб в поте лица». Его внимание останавливают ишаки, обвешанные корзинами так, что «из-под гор зелени торчат лишь одни уши и хвост осла». Юноша бродит по харчевням, где «царствует смешение языков», с интересом следит за работой оружейников, торговцев, ремесленников и аккуратно отмечает свои наблюдения в блокноте. Любуясь древней крепостью Ананура, видевшей под своими стенами татар, он заносит в дневник глубоко практическое замечание грузина: «Какой толк из того, что Ананура так долго стоит, – право, нам от этого не легче; лес – казенный, земли своей нет, подати плати, сыновей на службу отдавай…»

Молодой путешественник серьезно потрудился – и не ошибся в расчетах: статьи из дневника под заголовком «Записки пешехода» были напечатаны в «Русском туристе».

Позже он навестит Самарканд, и в «Историческом вестнике» появится его иллюстрированный фотографиями очерк. Чего только в нем нет! Ничего не упустил острый взгляд молодого человека: и ремесленников «под сенью гордо высящихся на площади громадных мечетей», и цирюльника, «которому надобно немного места, так как все инструменты за поясом у него». «Они пускают здесь кровь, – повествует юный наблюдатель, – ловко выматывают на палочку ришту, червя, паразитирующего под кожей узбеков». Студент посещает медресе, фотографирует проповедников на Гегистане, увлекательно рассказывает о великолепной мечети Шах-и-Зинда, приводит красочные легенды и обнаруживает понимание этнографических тонкостей.

– Он будет литератором, – настаивал учитель словесности. – Любовь его к природе и интерес к этнографии – это черты будущего художника, которого занимает весь мир, Прочтите его очерк «Дарьял – Крестовый перевал – Млеты», напечатанный в журнале, вникните в смысл этой прекрасной работы…

И преподаватель с удовольствием цитировал сочинение своего воспитанника:

– «Когда порывистый ветер, ударяясь о горы, стонет, свистит и плачет под грозное рычанье Терека, когда, разрывая тучи в клочья, бросает их по ущелью, разбивает о скалы, когда глаз среди мглы едва различает очертания великанов гор, – тогда Дарьял кажется дорогой, ведущей в ад… Облака принимают форму теней, печально несущихся в подземное царство, и сквозь гул и стенанья страшишься увидеть где-нибудь за поворотом мрачную расщелину с леденящей кровь надписью: «Оставь здесь надежды навсегда!»

Молодой человек как будто в самом деле решил стать литератором. Он ищет возможности печататься в журнале «Природа и люди», не прочь стать сотрудником в издании «Вокруг света» или в «Историческом вестнике». Ему легко даются описания природы, сценки из быта, зарисовки, наброски, не ладится только диалог…

Окончив гимназию с золотой медалью, Павловский поступает в Военно-медицинскую академию. Не этнографом и не литератором будет он, а военным врачом. Рассчитывал ли таким образом молодой человек разделаться со своими увлечениями, чтобы к ним никогда не вернуться, и направить все силы к единой практической задаче, или он тогда уже понимал, как опасно для человека всю жизнь колебаться между раздирающими его увлечениями, – трудно сказать. Единственно достоверно, что, покидая гимназию, молодой натуралист не расстался с физическим кабинетом и, будучи студентом, все еще продолжал заведовать им. На этой почве случайно, а возможно и не случайно, состоялось его знакомство с человеком, сыгравшим в жизни будущего врача исключительную роль.

Встретив как-то в перерыве начальника кафедры зоологии профессора Холодковского, он попросил у него дубликаты насекомых и животных для кабинета гимназии. Ему разрешили их взять. Студент явился в лабораторию, отложил нужные экземпляры и тут заметил у шкафа свободное место за лабораторным столом.

– Это место у вас свободно? – спросил студент.

– Свободно, – ответили ему.

– Можно тут устроиться работать? – поинтересовался молодой человек.

– Можно, пожалуйста.

– И микроскоп дадите?

– Дадим, – согласился зоолог.

Так начались его научные занятия.

Павловский аккуратно посещал лекции по медицинским предметам, а свободное время проводил в лаборатории: вскрывал лягушек и паразитов, учился делать срезы тканей нервов и мышц.

Однажды он обратился к профессору:

– Разрешите попросить у вас оттиск статьи об устройстве органов рта у кровососущих насекомых.

– А вы на каком курсе? – заинтересовался Холодковский.

– На первом.

– Ах, вот как, – улыбнулся ученый. – Хорошо, я вам дам, но обещайте мне этим делом заняться.

– Каким?

– Да вот анатомией вши.

Так возникла его первая научная тема.

Профессор принес с собою «Библию природы» Сваммердама, издание давних веков.

– Прочтите эту книгу, – предложил он своему молодому аспиранту, – она научит вас любить наше дело.

У Павловского любви этой было больше чем достаточно. Он уже изучил корифеев русской мысли, знает знаменитых паразитологов, своих и чужих. Тот, кто видел его снующим по ночлежным домам в поисках вшей для лаборатории, упрашивающим сторожей скупить их для него у ночлежников, не мог усомниться в истинных чувствах студента. На втором курсе он разрешает ряд любопытных вопросов. В науке не ясно, чем питается вошь, пьет ли она кровь или капельки жира из сальных желез. Так же не установлено, где именно у самки приемник для спермы. Существование органа предполагается, но никто его ни разу не видел. Прилежный студент решил первую и вторую задачу: он обнаружил механику кровососания у вши и мышечный аппарат, действующий подобно насосу. Ученик нашел также и семяприемник. Учитель в свое время всего этого не разглядел.

Молодой Павловский с рвением отдался любимому делу. В короткое время он усвоил анатомию паразита, его биологию и историю развития. Он мог рассказать, что далекие предки человеческой вши были крылаты и снабжены «грызущими ротовыми частями». Наибольший срок жизни самца платяной вши – тридцать два дня, век самки – двумя неделями больше. Головная вошь менее счастлива – она живет только двадцать семь дней. За это время она трижды линяет и успевает дать миру четыре тысячи с лишним вшей.

В памятной книжке, куда юноша записывал всякого рода историко-литературные замечания, по этому поводу было отмечено: «При общей вшивости человек обильно покрывается вшами, в расчесах кожи и ранках мухи откладывают яйца, из которых вылупляются хищные личинки. Они разъедают тело и способствуют вшам в их разрушительной работе. Такой несчастный заживо съедается червями и вшами… Так погибли Ирод, Филипп II, Сулла и другие…»