Павел Трояновский - На восьми фронтах Страница 2

Приехали на аэродром как раз вовремя: летчики уже успели отдохнуть и вполне прийти в себя от пережитого в очередном боевом вылете. Застали на месте и капитана Александра Цурцумию. Он оказался высоким и довольно еще молодым человеком с пышной черной шевелюрой, орлиным носом и сросшимися на переносье бровями. Все его звено - летчики, штурманы, стрелки-радисты, а также техники и оружейники были тоже здесь, у самолетов, готовые по первому сигналу или команде занять свои места согласно штатному расписанию.

Цурцумия четко отрапортовал бригадному комиссару. И вид, и энергичный голос, и даже жесты командира эскадрильи свидетельствовали о его хорошем настроении.

Спросили о последнем боевом вылете.

- Бомбили вражеские корабли в сулинском гирле Дуная,- доложил комэск.- По уточненным данным, потопили вражеский монитор и плавучую батарею. Сбили два "мессершмитта". В звене повреждена одна машина.

Подошли к самолету, на серебристом теле которого еще чернели незаделанные пробоины.

- Обычно человек с таким множеством ран выходит из строя,- сказал со слегка заметным акцентом Цурцумия.- Наш же бомбардировщик от госпитализации, если так можно выразиться, отказался и к ночи снова будет в боевом строю.Капитан улыбнулся и продолжил: - Командир этого воздушного корабля - старший лейтенант Иван Кузьменко... Ввел машину в зону самого сильного зенитного огня и, представляете, сверхточно положил бомбы, а потом его экипаж в одиночку дрался с двумя фашистскими истребителями. Вы можете в это поверить? С трудом? Я вас понимаю. Действительно, представить себе схватку вот такого бомбардировщика, вооруженного лишь пулеметами, с истребителями, у которых и пулеметы и пушки, трудно, почти невозможно. И все-таки это было, было!

Капитан Цурцумия знакомит нас с каждым членом экипажа в отдельности:

- Командир старший лейтенант Иван Кузьменко... Штурман капитан Николай Маркин... Стрелок-радист сержант Николай Рыбальченко...

Молодые симпатичные лица. А в глазах - смущение, вызванное похвалой комэска.

А ведь они действительно совершили подвиг. Подвиг выдающийся! И вот как это происходило.

...Еще над целью у самолета Кузьменко осколком повредило один из моторов. Он несколько отстал от группы. Вот тут-то на него и навалились фашистские истребители.

Легко предположить, каким верным и быстрым делом казалось гитлеровцам уничтожение покалеченного советского бомбардировщика! И потому, наверно, они в первой же атаке чем-то пренебрегли. А в ответ - шквал прицельного огня. Пулеметные очереди с бомбардировщика прошивают один из "мессершмиттов", и тот взрывается в воздухе. Разъяренный пилот другого истребителя делает разворот и... на мгновение опаздывает с открытием огня. На мгновение, не больше! В это время очередь, выпущенная сержантом Николаем Рыбальченко, зажигает и его машину...

А бомбардировщик старшего лейтенанта Кузьменко продолжил свой полет.

* * *

У соседнего самолета сидел, прислонившись спиной к парашютной укладке, лейтенант с забинтованной рукой. Увидев нас, он поднялся.

- Лейтенант Семен Кривокуров,- представил его Цурцумия.- Ранен над Констанцей в момент, когда его бомбы разметали склад горючего. Несмотря на ранение и потерю крови, привел-таки самолет на свой аэродром.

- А почему лейтенант здесь, а не в госпитале? - спросил бригадный комиссар Степаненко.

- Упросил, оставили. Теперь лечим своими силами,- виновато ответил командир эскадрильи. Кривокуров тоже умоляюще и испуганно посмотрел на бригадного комиссара. И тот промолчал...

- а о себе что можете рассказать? - спросил тем временем комэска Коробов.

Капитан помолчал и ответил:

- Летаю, как и все...

Больше от него мы ничего не добились.

А ночью уже не только эскадрилья Цурцумия, но и весь полк вылетел на бомбардировку Констанцы. И тут-то на опустевший аэродром налетели фашистские самолеты. Не менее часа на летном поле, у складов, в роще, где стояли жилые палатки и были оборудованы убежища, свирепствовал огненный смерч. Аэродромной базе был нанесен существенный урон. Одна из бомб даже разбила машину, на которой мы с бригадным комиссаром Степаненко и Коробовым приехали сюда.

Утром мы с Леонидом Коробовым на попутном транспорте все же отправились в Севастополь, а бригадный комиссар М. Г. Степаненко остался на аэродроме руководить восстановительными работами.

Вернувшись в город, Коробов развернул бурную деятельность, чтобы добиться разрешения на полет к берегам Румынии. Дело это было очень сложное, но командование Черноморского флота и на этот раз пошло" ему навстречу. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский дал "добро", и корреспондент "Правды", может быть даже первым из советских журналистов, принял боевое крещение в воздухе. Его большая корреспонденция о бомбовом ударе по нефтепромыслам Плоешти вскоре появилась в газете.

А мне через несколько дней удалось посетить военно-морской госпиталь. Здесь я узнал, что врачи ведут борьбу за жизнь двух героев похода к Констанце - краснофлотцев с лидера "Харьков" Гребенникова и Каирова. Повидать их самих не разрешили: оба находились в тяжелом состоянии. Но в соседней палате лежали политработник Завьялов и старшина 1-й статьи Ильин, которые тоже были участниками боевых событий на "Харькове". Они-то и рассказали мне такую историю.

...Одна из вражеских авиабомб повредила на лидере котлы. "Харьков" сразу же сбавил ход, и врагу наверняка удалось бы с ним разделаться до конца, если бы Гребенников и Каиров не решились на немедленный ремонт котлов.

- Условия их работы, - рассказал Завьялов,- были архитяжелыми. Матросы действовали рядом со смертью. Мы старались облегчить их труд, но предотвратить ожогов не смогли...

- Они спасли и корабль, и нас,- вставил Ильин.

К сожалению, я не смогу поведать читателям о дальнейшей судьбе этих героев с лидера "Харьков", так как вскоре был отозван из Севастополя.

* * *

В начале июля в редакции "Красной звезды" произошла смена руководства. Редактором газеты стал Д. И. Ортенберг (Вадимов). А прежний редактор, корпусной комиссар В. Н. Богаткин, был назначен членом Военного совета Северо-Западного фронта.

Новый редактор, вызвав меня в Москву, объявил, что мне предстоит срочно выехать в Новгород, где в то время располагался штаб названного фронта.

- Вас подвезет туда на своей машине корпусной комиссар Богаткин. Торопитесь, он долго ждать не может.

Таким образом, пробыв в Москве всего что-то около двух часов, я отправился вместе с прежним редактором в Новгород.

Корреспонденты центральных газет, как мне сообщили, располагались в подвале новгородского гарнизонного Дома РККА, который стоял на самом берегу реки Волхов. По приезде пошел туда. Среди других собратьев по перу застал здесь и краснозвездовцев Викентия Дермана, Семена Кирсанова и фотокорреспондента Олега Кнорринга. Эта группа, как оказалось, была "безлошадной", то есть не имела машины. А она была нам крайне нужна.