Валентин Бережков - С дипломатической миссией в Берлин Страница 2

Идя на заключение договора с Германией, Советский Союз тем самым срывал вынашивавшиеся в реакционных кругах Запада планы объединения англо-французской реакции с германским фашизмом в общий антисоветский фронт. Предотвращение такого объединения — основной положительный результат этого договора. Важное значение имело и то, что в результате воссоединения западных областей Украины в одно государство с Советской Украиной и Западной Белоруссии с Советской Белоруссией, а также вступления в состав Советского Союза прибалтийских республик — Литвы, Латвии и Эстонии — значительно отодвинулась на Запад государственная граница нашей страны.

Между тем война в Западной Европе стала фактом. Одна за другой следовали операции гитлеровского «блицкрига». Оккупация Польши, Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии и, наконец, Франции, правительство которой, подписав в Компьене капитуляцию, перебралось на юг страны в курортный городок Виши. После этого план «Морской лев», предусматривавший вторжение на Британские острова, стал пылиться на полках германского генерального штаба. Военные операции довольно вяло происходили лишь в Северной Африке. В остальном вторая половина лета и осень 1940 года прошли довольно спокойно.

Всех нас, конечно, тревожил вопрос — что же дальше? Как долго еще будет соблюдать Гитлер свои обязательства по советско-германскому пакту о ненападении? Не повернет ли он на Восток? К осени 1940 года Берлин предпринял ряд акций, осложнивших советско-германские отношения. В Финляндии высадились германские войска, в Румынию прибыла германская военная миссия. Берлин оказывал нажим на Болгарию. Сроки поставок немецкого оборудования Советскому Союзу систематически срывались. Важно было прощупать подлинные намерения Гитлера, и это была одна из целей дипломатической миссии, отправившейся в Берлин в ноябре 1940 года по приглашению германского правительства.

На следующее утро в специальном поезде начался обычный трудовой день. Мы были связаны по радио с Москвой и внимательно следили за международными событиями. О поездке советской правительственной делегации в Германию было уже объявлено, и мировая пресса широко комментировала ее.

В вагоне референтов систематизировалась вся информация, готовились краткие сводки для членов делегации. Машинистки тут же отстукивали их в нескольких экземплярах. У экспертов были свои заботы. Они еще раз просматривали взятую с собой документацию по истории русско-германских и советско-германских отношений, отмечали то, что может понадобиться для подкрепления нашей аргументации при переговорах.

За окном вагона мелькали осенние белорусские леса. В этих краях было еще тепло. Сквозь рваные тучи проглядывало солнце, поблескивала влажная трава. Через равные промежутки в четыреста-пятьсот метров у насыпи появлялась одинокая фигура красноармейца: в руках — винтовка с примкнутым штыком. Железнодорожное полотно по маршруту нашего поезда специально охранялось. Но лишь немногие из этих часовых стояли по стойке «смирно». Большей частью они сидели на пеньках, покуривая, или, раскинув шинель на траве, лежали, жуя соломинку и с любопытством поглядывая на мчавшийся мимо них состав с необычными вагонами…

Инцидент в Эйдкунене

Ночью поезд подошел к границе и, миновав ничейную зону, остановился. Смолк стук колес, и за окном раздался выкрик: «Bahnhof Eidkunen!» — «Вокзал Эйдкунен!». Некоторое время было совсем тихо. Потом мимо вагона быстро протопали кованые сапоги, и в отдалении послышались возбужденные голоса. О чем-то шел спор, но слов нельзя было разобрать. Я вышел на платформу и сразу же окунулся в кромешный мрак: здесь уже действовали строгие правила затемнения. Постепенно глаза привыкли, и я пошел в ту сторону, откуда раздавались голоса. В группе споривших оказался начальник нашего состава. Он что-то втолковывал немецкому офицеру в длинном кожаном пальто. Переводчик офицера — щупленький человечек в штатском — с трудом изъяснялся по-русски, и я предложил свои услуги.

Оказалось, что немцы приготовили в Эйдкунене свой состав и предлагали всем нам в него пересесть. Начальник нашего поезда возражал: он имел инструкцию доставить делегацию в советских вагонах до самого Берлина и на границе уже произвел замену тележек. Немцы не соглашались, ссылаясь на то, что габариты наших вагонов не соответствуют стандартам германской железной дороги. В этом не было никакого резона, поскольку наш состав сформировали из вагонов западноевропейского типа. Но немцы упирались, и в конце концов было решено отцепить один вагон и пропустить его через специальное приспособление, измеряющее габариты. Подогнали маневровый паровоз, защелкали стрелки. Мы вскочили на подножку вагона, который медленно покатился по какой-то боковой ветке в темноту ночи. Вот и трапеция, под которой должен пройти вагон, не задев ни одного из свисающих с нее шариков. Но один шарик слегка тронул крышу вагона. Немецкий офицер ликовал:

— Вот видите, ваш состав не пройдет. Придется всем пересесть в немецкие вагоны…

Однако у нашего начальника поезда оказался в запасе еще один аргумент: салон-вагон, в котором ехали члены советской делегации, был намного меньше других вагонов. В этом можно было убедиться невооруженным глазом. Видя, что руководство делегации пересадить в немецкий поезд не удастся, гитлеровцы отступили. В конце концов порешили прицепить к нашему составу два немецких салон-вагона.

Немецкие вагоны оказались весьма комфортабельными: одноместные спальные купе, ресторан с отличным баром, радиофицированные салоны. Не были забыты даже букеты свежих роз. Но, разумеется, не забота о нашем удобстве руководила гитлеровцами, когда они так упорно настаивали на своем. Несомненно, этот состав располагал не только пивным баром, но и специальной аппаратурой для подслушивания.

Под утро двинулись дальше. Поезд шел с непривычной тогда для нас скоростью. Слышно было, как протяжно воет ветер. Когда рассвело, стало видно, что вдоль железнодорожной насыпи выстроены солдаты вермахта. Они стояли спиной к поезду, широко расставив ноги и держа автоматы на перевязи. Восходящее солнце зловеще поблескивало на стальных шлемах.

Постояв у окна, я отправился в бар немецкого вагона-ресторана коротать время за кружкой баварского пива.

Отель Бельвю

Утром 12 ноября поезд подошел к Ангальтскому вокзалу Берлина. Моросил дождь. На перроне среди встречавших находились министр иностранных дел Риббентроп и фельдмаршал Кейтель. Они поздоровались с советскими представителями. Риббентроп произнес несколько слов о том, что он рад от имени фюрера и от себя лично приветствовать советскую правительственную делегацию в столице третьего рейха. Затем все двинулись по крытому перрону к зданию вокзала. В первом же помещении у стены были укреплены советский и германский флаги, под которыми стояла большая задрапированная в розовую ткань корзина цветов. И флаги, и цветы подсвечивались небольшим прожектором.