Елена Макарова - Движение образует форму Страница 2

В автобусе было весело. Уставшие после рабочего дня люди улыбались нам, а может, в глубине души и завидовали — ведь не всем относящим себя к категории нормальных дано знание: я — это я.

Эта история меня не отпускает. Впервые она появилась в книге «Преодолеть страх, или Искусствотерапия», потом затесалась в предисловие к новому изданию «Освободите слона», теперь угодила и сюда. Не про меня ли рассказ о маленьком старичке в большой компании?

Эммануэль, попечитель группы, с которой я занималась, хотел, чтобы слабоумные были признаны художниками и чтобы я работала с ними без всяких скидок. Помню, мы сидели с ним на солнышке, все было так красиво вокруг — скульптуры Ботеро, детские лазалки, музей свитков Торы — белая луковица, омываемая водой, — и не хотелось спорить. Эммануэль же гнул свою линию:

— Дала бы им копировать Ван Гога, как прежняя учительница…

— Но они же от нее убежали!

— Да. Тебя они любят. И ты, если бы захотела, смогла бы сделать из них художников. Организовать выставку, выпустить каталог. Деньги я бы достал. В Европе есть целый музей искусства сумасшедших…

Чтобы сменить тему, я решила рассказать ему смешную историю про того же Дуду. Он вбежал в класс возбужденный и сказал, что завтра не придет. В чем дело? Оказывается, сторож спросил, есть ли у него оружие. А Дуду ответил: мол, зачем ему оружие, ведь он пришел на кружок искусства! И кто здесь сумасшедший?!

— Вот видишь, — рассмеялся Эммануэль, — ты сама себе все время противоречишь. Дуду — художник, а ты его не учишь.

— Он не художник! Просто раньше ему все надоедало за пять минут, а теперь он может рисовать картину полчаса. Он способен концентрировать внимание. И это грандиозный успех.

— Мы говорим с тобой на разных языках, — сказал Эммануэль.

И он был прав.

Семинар в Сахаровском центре

Я собиралась в Москву и рассказала об этом своей израильской подруге Вики.

Мы познакомились с ней во время отборочного тура: известный пражский режиссер ставил спектакль по моей пьесе про терезинское кабаре и проводил мастер-класс в Иерусалиме. Смуглая красавица в голубом платье в белый горох вышла на сцену босая, с веревкой, обмотанной вокруг длинной шеи, и спела песню, которую сочинила в ожидании очереди. Режиссер был потрясен не только голосом (слов он не понял), но и невероятным артистизмом девушки. Он выбрал ее, однозначно. Однако, вернувшись в Прагу, он надумал сделать кабаре марионеток, и израильские актеры ему уже не понадобились.

Вскоре на нашем пути возникла немецкая режиссерша, которую потрясла история про лагерное кабаре. Не вышло с театром — что ж, будет документальный фильм. Я была сценаристом и сорежиссером, а Вики — исполнительницей песен, ноты которых она якобы нашла в архиве и с тех пор ездит по всему миру в поисках информации об их авторе. Мы скрыли от режиссерши, что Вики не знает нот. Да та бы и не поверила — как же тогда Вики поет с симфоническим оркестром? Очень просто: она запоминает свою партию, а на сцене делает вид, что поет по нотам.

Во время съемок в Чехии мы с Вики жили в двухместном номере и по вечерам выдумывали разные истории, но в сценарий они не поместились. Мы ездили вместе на презентацию нашего фильма в Париж и Берлин, и везде у нас случались невероятные приключения.

— Как же ты поедешь без меня в Москву, что ты там собираешься делать? — спросила меня Вики.

Я объяснила: заниматься с учителями и воспитателями в Сахаровском центре.

— Чем?

— Не знаю пока.

Вики сказала, что она тоже едет в Москву — заниматься со мной не знаю чем.

— Но как же с визой, с билетами?

Не проблема. Она обратится в министерство иностранных дел, скажет, что едет давать концерт в Сахаровском центре. Сахаров… Откуда ей знакомо это имя? «Сады Сахарова»! Эту надпись видит каждый въезжающий в Иерусалим. Большущие буквы выбиты на отшлифованном участке камня на четырех языках, включая русский. А если Сахарова окажется мало, есть запасной козырь — Далай-лама. Вики недавно пела в Индии по его личному приглашению. Все вместе должно сработать.

Сработало. Вики прилетела в Москву.

Первое, что мы сделали, — отправились к детям с нестандартным поведением (именно такими занимается учебное заведение, в которое я ее привезла).

— Заики тут есть? — спросила Вики.

Она заикается. Когда поет — не заикается, когда говорит — заикается.

Заики были.

— Тогда я им расскажу про свое детство, а ты переводи.

И она стала рассказывать о том, как над ней, маленькой, издевались, как ни у кого не хватало терпения ее выслушать и как она от этого страдала. Пока в один прекрасный день не начала петь. Пела — и не заикалась! Обидчики, услышав, как она поет, просили у нее прощения.

За полчаса Вики превратила зал в хор, тамошние заики потеряли голову от счастья, они пели — и не заикались. И те, кто над ними подтрунивал, попросили у них прощения.

По дороге Вики расспрашивает о Сахаровском центре. Сколько там человек, что я с ними собираюсь делать? Кто будет на семинаре? Знаю ли я этих людей?

— Только по анкетам. Да и то не всех. Будет учительница рисования из Грозного, там сейчас идет война. Вот я и думаю о заданиях на контрасты. Фридл в Терезине часто давала упражнения на эту тему. В экстремальных ситуациях важно определиться, что да, что нет, что свет, что тьма. Тут не до сложносочиненных композиций…

— Ладно, я все равно ничего не запомню, — говорит Вики. — На каком языке говорить? По-английски, на иврите?

— На любом. Тебя все поймут.

Перед работой с детьми мне всегда нужно полчаса пройтись в полном бездумье. Наверно, это своего рода медитация, ведь занятие начинается с того момента, как входишь в класс. Если я заранее знаю, что буду делать, я этого никогда не сделаю. И когда нужно будет воплотить задуманное, я уже так устану от желания достичь поставленной цели, что и сама цель, и движение к ней обесценятся — ведь я уже все проиграла в уме. Незнание интригует.

Зачем люди записались на этот семинар? Их чаяния изложены в анкетах. Нужны методики по работе с аутистами, слепоглухонемыми, даунами, детьми в стрессовой ситуации, детьми из спец-изоляторов и спец-интернатов, детьми, больными раком, детьми-сиротами, детьми, усыновленными из домов ребенка…

Двадцать пять вымотанных жизнью людей разного возраста выстроились по периметру. От них веет усталостью. Какие методики!

— Линшом, линшом амок! — говорит Вики, что на иврите значит «дышать, глубоко дышать», — и затягивает в тишине песню без слов.