Александр Нильский - Закулисная хроника. 1856 — 1894 Страница 2

В назначенное время я был у него. Мы сторговались, я перебрался со своим небольшим багажом в его квартиру и прожил у него на хлебах ровно год.

Павел Степанович Федоров, благодаря своему видному служебному положению и многим особенностям, резко выделявшим его и в обществе и в театральной сфере, несколько десятков лет был одним из популярнейших людей в Петербурге. На какие категории дробилась его популярность, это все равно, но его знала буквально вся столица, и этого, кажется, достаточно, чтобы воскресить в памяти его образ, достойный внимания во многих отношениях. Полной характеристики Павла Степановича почему-то не существует, между тем он давно ее заслуживает; в различных же мимолетных заметках, имеющих обыкновенно анекдотическую форму, он не является тем приснопамятным «начальником репертуара», каким его знаки и помнят современники. Очень жаль, что его деятельность и заслуги до сих пор не нашли своего историка. Рассказы о нем распространялись обыкновенно дурные и неприятные, справедливость же требует заметить, что при всех своих недостатках он, как начальник и человек, имел бесспорно много и хорошего, что неблагодарными не замечалось и обидно для его памяти игнорировалось и продолжает игнорироваться до нашего времени, Между тем, это был весьма умный и талантливый человек, хороший работник и усердный чиновник, ревностно исполнявший возложенные на него обязанности. Он был прекрасный переводчик и переделыватель французских пьес, в особенности же водевилей, которые соперничали с произведениями таких знаменитых водевилистов, как Д. Т. Ленский и П. А. Каратыгин. Федоров оставил театру более семидесяти пьес, из которых многие до сих пор считаются репертуарными и пользуются неувядаемым успехом.

Павел Степанович был также автором романсов, которыми интересовались профессиональные певцы. Например, его романс «Прости меня, прости, прелестное созданье» так понравился знаменитому автору «Жизни за царя» М. И. Глинке, что он аранжировал его на два голоса и, собственноручно переписав, поднес Федорову с надписью «Твое — тебе!!». Этот романс выдержал бесчисленное число изданий и до сих пор в большом почете у дилетантов-певцов.

Федоров был прекрасным пианистом и до службы своей в театре все досуги посвящал музыке. С поступлением же в дирекцию совпал как раз тот возраст его единственной дочери, когда она стала брать уроки фортепианной игры у известного музыканта Дрейшока. Павел Степанович это событие вознамерился ознаменовать своим отречением от рояля и уж более никогда не брал ни одной ноты.

Его юмористические стихи, водевильные куплеты и эпиграммы были всегда остроумны, метки и удачны, так что и с этой стороны он был незаурядным человеком. Если же к этому прибавить, что Федоров был чрезвычайно веселым собеседником, каламбуристом, остряком, а также гостеприимным хозяином и тончайшим дипломатом, то его портрет будет закончен. Теперь же кстати следует упомянуть об его прошлом, достоверно известном мне от него самого.

Свою служебную карьеру Павел Степанович начал незначительным почтамтским чиновником. В свободное время сочиняя и переводя водевили, которые охотно брались в драматический театр для представления, он завел дружбу почти со всеми артистами Александринского театра и за кулисами был своим человеком. Еще более сблизила его со сценой женитьба на актрисе Прасковье Сергеевне Мироновой, впрочем подвизавшейся на театральных подмостках весьма незначительное время и притом на самых маленьких ролях. Почтамтское жалованье было мизерно, благодаря чему Федоров принужден был усердно работать для театра, что было не маловажной для него материальной поддержкой. В короткое время он сделался присяжным драматургом. Актеры заказывали ему водевили для своих бенефисов и выплачивали автору за каждое произведение не дороже двадцати пяти рублей. В те времена это считалось весьма приличным вознаграждением, так как тогда драматурги вообще не рассчитывали на гонорар, отдавая дирекции свои сочинения совершенно даром.

На службу в театральную дирекцию Павел Степанович поступил совершенно неожиданно не только для всех закулисных знакомых, но даже для самого себя. Случилось это таким образом. Покойный император Николай Павлович, питавший большую любовь к театру, в один памятный день вздумал посетить театральное училище частным образом, без предуведомления начальства о своем визите. Перед государем предстали во всей своей неприкосновенности такие вопиющие упущения и беспорядки, что он, страшно разгневанный, тотчас же отдал распоряжение о преобразовании школы, при чем управляющего училищем Ф. Н. Обера немедленно сместили с должности, которую вскоре и занял П. С. Федоров, прекрасно отрекомендованный ближайшим начальством министру двора, графу В. Ф. Адлербергу, бывшему в то же время и министром почт.

— Не легко было мне принимать новую должность, — рассказывал Федоров. — Директор Александр Михайлович Гедеонов был против моего назначения, так как о моей личности с ним предварительно не посоветовались… За то ж принял же он меня; этого приема никогда не забуду. Являюсь к нему представляться, а он, не подавая руки, сквозь зубы процедил «очень рад» и тотчас же приказал позвать помощника управляющего школой Аубеля, которому сказал, указывая на меня: «покажите им училище». Вот при каких обстоятельствах вступил я в новую должность, на которую был призван специально для преобразования школы.

Однако, благодаря врожденной ловкости и уму, Федоров вскоре сделался самым необходимым человеком для дирекции. Он преодолел все препятствия, встречавшиеся ему па первых порах службы, и блестяще оправдал возлагаемые на него надежды. Театральное училище стало неузнаваемо. Реформы Федорова были признаны удачными и вполне целесообразными. Павел Степанович первый обратил внимание на художественные и учебные занятия, которые до него были в загоне…

Хотя первоначально Гедеонов и выказывал полное равнодушие к деятельности Федорова, но, по прошествии небольшого времени, Павел Степанович сделался незаменимым для него помощником, впрочем не только для него, но и для всех остальных директоров, со включением знаменитого барона Кистера. Сперва, действительно, каждый из них относился к нему скептически, но вскоре затем наделял его полным доверием.

Каким путем приобрел Федоров неограниченное доверие и значение в глазах ближайшего начальства, мне неизвестно, но, спустя недолгое время, он, не довольствуясь должностью управляющего школой, получил еще и место начальника репертуара, каковым я его и застал при своем поступлении в театр. Он заменил собою любимейшего чиновника директора — Евгения Макаровича Семенова, который много лет усердно и деятельно заведовал репертуаром. При вступлении во вторую должность, Павел Степанович быстро подчинил своему влиянию все труппы — не только русской драмы, оперы и балета, но даже итальянскую, французскую и немецкую, а также и все оркестры музыкантов. Каждую пятницу утром в кабинете Федорова собирались режиссеры всех театров и сообща составляли репертуар на неделю. Павел Степанович собственноручно вписывал назначенные к представлению пьесы в большой лист и представлял его директору на утверждение. Каждый дебютант или гастролер обязательно должен был прежде всего явиться к Павлу Степановичу, который безапелляционно и решал его участь.