Александр Палинур - Кассандра Страница 2

И одновременно ему было куда труднее. Расстояние, с какого он смотрел на историю, оказывалось слишком малым. Как ни странно, мешало классическое образование. То, что стороннему наблюдателю представлялось действенным и живым, ему казалось отмершим, именно «классической древностью» — достоянием учебников и университетских курсов.

Да-да, именно так! Генриху Шлиману, человеку, не имевшему даже среднего образования, однако влюбленному в историю, жившему ею, было в чем-то проще.

Говорят, любовь преодолевает расстояние. Но любовь преодолевает и время.

Влюбленному достаточно верить. Он чувствует не разумом, а сердцем, душой.

Шлиман верил написанному в книгах и видел за поэтическими строками древних поэтов подлинную реальность. Он видел, как люди древности дышат, слышал, что они говорят, понимал значение их поступков. Поэтому его помнит мир.

Мир помнит и Кассандру. Помнит уже более трех тысяч лет, хотя поколения людей, выросших в советскую эпоху, знают это имя, скорее всего, по песне Высоцкого.

И это тоже трагедия, как, впрочем, и нелегкая, полная противоречий жизнь самой Кассандры.

Трагедия.

Древнегреческая трагедия.

А раз так, то и рассказ об этой удивительной жизни следует построить в соответствии с требованиями, предъявляемыми к произведениям классического жанра.

Трагедийные пьесы древности отличались от современных трагедий. Главным действующим лицом в них был хор, чьими выступлениями и определялись границы основных частей греческой трагедии. Перед выступлением хора (пародом) шел пролог, в котором рассказывалось слушателям об обстоятельствах, предшествовавших событиям, что развернулись в дальнейшем. Обычно пролог состоял из монолога-рассказа или диалога двух действующих лиц.

Парод, или песнь хора при выходе его на орхестру (так называлось возвышение на сценической площадке, где стояли исполнители), вводил зрителей в смысл того, что будет перед ними разыграно.

Между песенными выступлениями хора, которые назывались стасимами, заключены разговорные, диалогические части — эписодии, в которых главная роль принадлежала уже не хору, а отдельным действующим лицам, причем хор тоже участвует в этих разговорах. Участники хора пели ответы и комментарии, а корифей, то есть запевала, проговаривал их.

Заканчивалась трагедия эксодом, или исходом, после которого, как говорит нам Аристотель, не бывает песни хора.

Все высчитано, просчитано. Достаточно вспомнить, что хор выстраивался в форме прямоугольника и состоял из двенадцати исполнителей, хоревтов.

Форма такова, что случайностей быть не может, и это указывает на неслучайность происходящего.

Следует лишь добавить: автор этой книги, пусть и взял за образец древнегреческую трагедию, не собирается подражать этому высокому жанру во всех подробностях. Однако принцип построения книги он заимствовал именно оцуда.

Тут сыграли свою роль причины вполне серьезные.

Дело в том, что сведения о Кассандре, сохранившиеся и дошедшие до нас сквозь долгие века, обильны и при этом чрезвычайно противоречивы. О ней писали многие, но каждый автор придерживался отличной от прочих точки зрения и на события, участницей либо предвестницей которых была Кассандра, и на личность самой пророчицы. Даже портрет ее, рисуемый тем или иным сочинителем, не всегда схож с портретами, нарисованными другими.

Почему так вышло, можно лишь предполагать. Вероятнее всего, неверие в ее предсказания и некоторая темнота самих предсказаний (а практически все предсказания, прозвучавшие как во дни классической древности, так и в наши дни, отмечены этакой «темнотой», непроясненностью, кроме того, что к ним следовало прислушиваться, их сначала надлежало истолковать), так вот эти «темнота» и недоверие слушателей отразились на самом облике Кассандры. Так ее воспринимали непосредственные участники событий, так ее воспринимали и те, кто в дальнейшем описывал случившееся. И к тому же каждый автор пытался дать еще и собственное истолкование, но на сей раз не предсказаний, которые уже превратились в исторические события, а феномена предвидения.

Благоговение либо ужас перед человеком, заранее знающим свою и чужие судьбы, отразились практически во всех сочинениях, где она присутствует, пусть и на вторых ролях. Возможно, что ужас и благоговение, слившиеся воедино, заставляли авторов неосознанно отодвигать Кассандру на вторые роли. Ведь проще не поверить, отмахнуться, спрятаться от того, чему ты не в силах подыскать объяснение. И видимая бесстрастность тона, которой отличались сочинения античных авторов, не должна вводить в заблуждение — это дань специфике жанра, а не действительная беспристрастность.

Зато уж тот, кто писал о Кассандре в дальнейшем — а их было великое множество, — ничуть не бесстрастен. Человек нового времени субъективен по самой своей сущности. И разве странно, что из великого множества персонажей, наделенных даром предсказания, каковых в древности были не единицы и даже не десятки, фигура Кассандры постепенно выдвинулась на первое место. Имя ее сделалось нарицательным. Мало кто помнит даже о том, что даром прорицания Кассандру наделил бог Аполлон, следовательно, он сам владел этим даром! Однако имя Аполлона вызывает в нашей памяти совершенно иные ассоциации.

И значит, не следует пренебрегать никаким источником, нужно использовать каждое упоминание о героине этой книги. Не стоит оставлять в стороне и мнения современных авторов, пусть и они вольются в общий хор.

Пусть читатель не удивляется обилию цитат в этой книге. Высказывание любого, кто говорил о Кассандре, есть реплика среди реплик, которыми обмениваются участники античного хора. Таково и значение эпиграфов, рассыпанных по страницам и предваряющих ее части.

Последняя же глава — эксод «Русское наследство» — посвящена предмету и вовсе, казалось бы, не связанному с именем Кассандры. Но в ней рассказывается об очень важной вещи — о том, какими были пророки и предсказатели на Руси. И читатель сможет сравнить, чем отличалось положение этих необычных людей от положения предсказателей и пророков в древности, и сделать неутешительный вывод — в данном случае ничего не изменилось. Предсказателям и вещунам опять не верили!

Да, связь времен существует. А существуют ли исторические уроки, которые столь просто извлечь из событий прошлого?

Между тем история — непрерывна.

Непрерывна и в длительности своей. Непрерывна и в каждый конкретный момент. А потому столько внимания уделил автор книги лицам, которые были так или иначе связаны с Кассандрой, и событиям, происходившим вокруг. Ведь это она, Кассандра, предсказала и будущие события, и судьбы тех, кто в событиях этих участвовал.