Леонид Бирюшов - По волнам моей памяти (Книга об отце) Страница 2

       Как-то летом, в середине пятидесятых, стояли музыканты клубного джазового оркестра в тени деревьев. В парке шахты имени Серго Орджоникидзе, что в городе Макеевка, беседовали между собой и пили пиво возле пивной. Подходит к ним один старичок, и просит угостить его пивком, мол, я ведь тоже воевал, сынки, не откажите, и хвастается боевыми наградами, висящими на офицерском, изрядно поношенном кителе без погон, видать с чужого плеча. Один из музыкантов говорит:

        - А ну постой, товарищ, дорогой! Что это у тебя за награда такая?

И приблизив медаль к глазам, громко вслух прочитал: – «За взятие Киева».

       – Ну, ты даёшь, у меня такая же, но только – «За освобождение Киева». Так ты его не освобождал, а брал? У кого брал, у нас? У Советского Союза? Я не понял, за кого ты воевал? На чьей стороне? И воевал ли вообще? Такими медалями фашисты награждали  бандеровцев и власовцев! Ты на каком базаре её купил? А ну, иди ка ты отсюда, по добру, по здорову! Не доводи до греха!

        И музыканты добродушно, со смехом прогнали незадачливого вояку.

Когда собирались соратники отца вместе, у нас дома, я, будучи совсем ещё ребенком [1949 года рождения] сидел на маленьком стульчике в этой же комнате, или под столом, (такая себе - детская игра), и слушал с каким-то всепоглощающим вниманием. У нас был большой прямоугольный стол, за которым могли свободно разместиться восемь человек, а если места не хватало,  то приставляли небольшой дополнительный, кухонный, тогда помещалось человек двенадцать, шестнадцать. Да, в послевоенные  пятидесятые, праздники проходили с задором. Кампании были многочисленными, шумными. Народ искренне был счастлив и от всего сердца уважал солдат – победителей. Все устали от немецкой оккупации, от унижений, от голода, и жаждали мирной жизни. И ударно с вдохновением трудились на благо своей семьи, своей Родины. В послевоенные годы Советская власть во главе с генералиссимусом Иосифом  Виссарионовичем Сталиным (Джугашвили), всегда к празднику восьмого марта, радовали женщин понижением цен на продукты питания, обувь, одежду, и прочие товары народного потребления. Настроение у женщин поднималось вдвойне, первая причина - весна, а  вторая - цены. Люди строили дома, получали квартиры, обзаводились хозяйством, покупали скотину, приобретали мебель. В общем обустраивались. А для меня, с моей детской наивностью, все воевавшие и просто военные казались героями. На праздники все или почти все солдаты запаса воевавшие «старички»,  надевали боевые награды, ордена и медали, и они весело звенели, ударяясь  друг о друга. И все вояки казались, такими залихватскими удальцами, бравыми молодцами. А мы, со старшим братом Вадимом [1941 года  рождения], с интересом рассматривали их и искренне гордились наградами отца, хотя их было не так уж много, но это, же награды НАШЕГО отца. Мы с душевным трепетом трогали медали своими детскими ладошками, ощущая холодок металла, и при этом нам становилось жарко  от волнения.

        Вспоминаю однополчан моего отца, которые приезжали к нам в гости в основном на День Победы. Напорский  Михаил – кларнетист из Ростова- на- Дону, брат которого сгорел в танке. У него не раз в послевоенные годы мы тоже гостили всей семьёй. Павлюков Александр – оперный певец из театра оперы и балета города Ворошиловграда[1] был другом и частым гостем нашей семьи, и  исполнял новые песни, написанные отцом. У Александра был приятный, на редкость сочный бас, и под аккомпанемент отца, на пианино, они устраивали домашние концерты.  Козлов Валентин – аккордеонист из Макеевки. Он, правда,  был  моряком, но играли они в одном оркестре, уже  после войны, и виделись с ним почти каждый день, так как проживали в одном посёлке. Проскуряков Пётр – баянист из России. И ещё многие, я уже не помню всех имен, и фамилий.                                                                                                                                                                                                                                                                               

                                             Бирюшов Алексей Григорьевич

                   Бирюшов Григорий Алексеевич,   Бирюшова Анастасия Елисеевна

 Война.

                    Мой дедушка - Алексей Григорьевич и бабушка Анастасия Елисеевна  Бирюшовы - греки из села  Керменчик Сталинской области (ныне Старомлиновка Донецкой области). Оба с 1890 года  рождения. Произвели на свет божий в 1919 году сына Фёдора, в 1921 году сына Григория  (моего отца), в 1923 году сына Ивана, и в 1926 году дочь Розу. И всем своим детям дед Алёша  прививал любовь к труду,  искусству, к музыке. И, что характерно, все овладели музыкальной грамотой и игрой  на баяне. Так что семейный ансамбль состоял из четырех баянистов и Розы, которая  в основном пела и плясала, так как была ещё совсем ребёнком. (Позже и она освоила  баян и работала учителем музыки в школе). Репертуар был самый разнообразный: греческие, украинские и русские народные песни, а так же песни популярных артистов, Шульженко, Утёсова, Руслановой. Ездили по сёлам и колхозам с концертами. На свадьбах звучали греческие песни и танцы, сиртаки, хайтарма, бузуки. А ещё, братья Бирюшовы, поймали раненого лисёнка, вылечили, выходили его и возили с собой, показывая зрителям, как самый необычный номер программы. Особенно радовалась живому лисёнку детвора. На концерт она валила гурьбой. Тем жили и зарабатывали на хлеб. Греческое село  Керменчик находится на берегу речки Мокрые Ялы, где прошло детство Григория, его братьев и сестры, и его будущей жены (моей матери - Сарбаш Марии Николаевны с 1926 года рождения). Сарбаш в переводе на русский язык звучит так, Сары – жёлтый, баш - голова. Жёлтая голова.

         Они ходили на речку ловить рыбу, раков и просто отдыхать, купаться. У них было много братьев и сестёр, двоюродных, троюродных, конечно, и много родственников. Раньше - то семьи были многочисленные, поэтому весь род, в основном и селился в одном месте. Керменчик до войны был – районным центром. Есть возле села ещё и речка Пердя, которая впадала в Мокрые Ялы и была мельче и теплее. Поэтому нравилась детворе. А происхождение этого названия такое. Как-то пришли на речку купаться с сельской детворой братья Бирюшовы, а Федя, раздевшись, стоит на берегу у самого краешка воды, и, погрузив ноги в жидкую грязь, стопами делает движения, от которого происходят характерные звуки – Пр - р, пр - р! А детвора смеётся, думает, что Федька объелся гороха и пукает. И стали его дразнить «Пердя». Таким образом, в честь Фёдора название речки и укоренилось. Сколько поколений сменилось, а до сих пор все знают, где речка Пердя, но не все помнят происхождение этого названия.