Один в Океане - Слава Курилов Страница 20

Шум прибоя слышался уже далеко, напоминая раскаты грома. Я продолжал плыть вслепую, стараясь только удерживать его за спиной. Плыть становилось все труднее — кроме общей усталости, я чувствовал, что мое дыхание стало учащаться: видимо, задержки дыхания на рифе дали себя знать. Наконец я увидел группу огней чуть-чуть слева от себя. Они приветливо мигали и, казалось, были не очень далеко. Мое дыхание все ухудшалось — каждые пятнадцать минут я пытался неподвижно висеть в воде, но это уже не помогало. Мне просто не хватало воздуха. Я жадно ловил его ртом и стал хрипеть. Глубина подо мной была уже не больше пяти метров. Вдруг на фоне темного неба я разглядел верхушки пальм.

Они были гораздо ближе, чем огни, и я поплыл к ним — в огнях я окончательно разочаровался. Яркое свечение моего тела просто ослепляло меня, я уже едва мог видеть поверхность воды на расстоянии вытянутой руки и стал пугаться темноты перед собой. Прошло несколько часов с тех пор, как я покинул риф. Я чувствовал себя очень скверно и полагался только на силу воли. Мне казалось, что я буду вечно плыть куда-то в неизвестность, а пальмы на фоне неба — просто мираж, как и те огни, что видны слева. Сознание снова стало покидать меня. Я вижу себя среди дюн в пустыне, но не могу идти. Я проваливаюсь в песок по пояс и еле-еле ползу вперед к едва видимому на горизонте оазису. С трудом добираюсь до вершины холма, за которым он должен быть, и вижу его опять у самого горизонта. Я бреду по степи поздней ночью. Я заблудился и очень устал. Впереди — огни какой-то деревни. Мне ужасно хочется лечь и отдохнуть хотя бы несколько минут, но я боюсь, что они погаснут и мне придется идти неизвестно куда еще одну ночь. Огни приближаются и вдруг превращаются в каких-то злобных созданий, которые, дико хохоча, разбегаются в разные стороны… Дышать я уже почти не мог и только хрипел.

В последний раз я попытался нащупать ногой дно… и вдруг, не веря себе, почувствовал под ногой твердую опору. Я стоял по грудь в воде и не мог поверить, что это не сон… Впереди, насколько можно было различить, темнела вода лагуны. Место было мелкое, и мне пришлось долго брести по грудь в воде, плыть снова и опять брести по пояс в воде, прежде чем я ступил на берег.

В эти минуты я боялся акул больше всего на свете. «Если акулы сожрут меня именно сейчас, — я вздрогнул от этой мысли, — будет просто обидно!»

Я, пошатываясь, вышел на коралловый песок у подножья высоких пальм. За мной тянулся ручей светящейся воды, а тело мое сверкало, словно бальное платье, усыпанное блестками. Только теперь я почувствовал себя в полной безопасности. Океан остался позади, а с ним и все мое прошлое.

Я сел на песок и прислонился к пальмовому стволу. Земля подо мной все еще качалась, и мне пришлось крепче прижаться к нему спиной, чтобы не упасть.

Ни единая клеточка во мне не хотела шевелиться. Тихо шелестели листья где-то высоко над головой.

Среди редких облаков были видны редкие звезды. Справа и слева вдоль берега тянулись цепочки пальм, их вершины ясно выделялись на фоне ночного неба.

На берегу под пальмами мелькали тени, слышались пение и музыка, похожая на испанскую, виднелись танцующие пары. До меня доносились приглушенный смех и возгласы.

Где-то там, по ту сторону лагуны, шумел рокот прибоя.

Я повернул голову и вздрогнул от неожиданности: оттуда на меня надвигалась огромная волна. Она была прозрачной, и я мог видеть все, что было за ней, сквозь ее толщу. Я хотел вскочить, чтобы встретить ее, но она медленно прошла через меня, не причинив ни малейшего вреда. Впереди нарастала новая.

Я закрыл глаза и полностью расслабился.

«Океан любит меня, он вынес меня на берег, как на ладони», — думал я. Чувство ответной любви затопило мою душу. Мое тело будто исчезло, растворилось. Последнее, что я помню, был звук обрывающейся струны. Мое «я» внезапно расширилось и стало включать в себя огромное пространство. Я мог смотреть сверху на океан, на остров, я был среди звезд, плыл облаками в ночном небе. Я был каждым деревом, каждым цветком, я проносился ветром по верхушкам пальм, я был отражением звезд в зеркале лагуны. В меня вошла одушевленная Тишина… А когда через некоторое время она незаметно исчезла, в душе сохранилось чувство бесконечной благодарности, которое оставляет по себе любовь, навсегда озарившая душу. Ко мне постепенно возвращались обычные ощущения: я опять чувствовал тело, сознание нужно было направлять, как узкий луч света, по очереди с объекта на объект, с одной мысли на другую.

На берегу вдруг стало очень тихо. Это удивило меня, и, собрав силы, я встал и направился к тому месту, где только что слышались говор и смех и танцевали пары под испанскую мелодию — она все еще звучала у меня в ушах. Там не было никого. Я один на всем берегу лагуны. Это было совершенно необъяснимо. Отчего я не подошел к ним сразу? Если бы я знал, что они бесследно исчезнут, разве бы я не притронулся рукой к каждой паре!

Было ли это галлюцинацией? Было ли это чем-то реальным? — Я так и не знаю до сих пор.

Я почувствовал неодолимую усталость и тут же заснул на песке под пальмами.

Спал я недолго. Меня разбудили укусы муравьев и москитов. Мое тело продолжало фосфоресцировать; стоило мне поднести ладонь к любому мелкому объекту, который я хотел разглядеть, я мог видеть его достаточно хорошо в своем собственном свечении. Свечение тела затухало медленно, и было удобно пользоваться им в ночной темноте.

Я почувствовал сильный озноб, как при солнечных ожогах, и решил пойти вглубь острова, там могло быть теплее.

Пальмы росли только на побережье,