Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули Страница 20

Здесь генерал Деникин, безусловно, лукавит. Ничего было не поздно. Никаких манифестов не было, да и к тому же Царь обладал правом исправить законодательную «ошибку», о передаче престола своему брату, и никто был не вправе помешать ему это сделать. Просто генерал Алексеев в очередной раз предал. Только теперь не только лично Императора Николая Александровича, которому на святом Евангелии клялся служить «верно и нелицемерно», но и дело Русской Монархии в целом.

Но встает вопрос: если «манифест» Государя является фальшивкой, то почему он не дезавуировал его, когда приехал в Ставку после псковских событий? Почему он написал в своем дневнике, что передал манифест об отречении Алексееву?

Это является величайшей тайной, с которой началось беззаконие 1917 года. Ее изучение требует отдельного труда. Здесь мы выскажем только наше предположение.

Уже после «отречения» Государь в беседе с А. А. Вырубовой сказал, что события 2 марта «меня так взволновали, что все последующие дни я не мог даже вести своего дневника». (Выделено нами. — П. М.)

Возникает вопрос: если Государь в период мартовских событий 1917 года не вел своих дневников, то кто же тогда это делал за него? Здесь вновь возникает проблема подделок царских дневников, осуществленных бандой академика Покровского. По своему исследовательскому опыту могу сказать, что в дневниках Государя, хранящихся в ГА РФ, есть очень много мест, в которых имеются потертости и исправления. Характер этих потертостей и исправлений должна выяснить официальная графологическая экспертиза. В самой возможности подделки царских дневников нет ничего невозможного.

Примечательно, что в уже цитируемом нами письме Покровского жене в Берн от 27 июля 1918 года говорится: «То, что я успел прочесть, дневники за время революции, интересно выше всякой меры и жестоко обличает не Николая (этот человек умел молчать!), а Керенского. Если бы нужно было моральное оправдание Октябрьской революции, достаточно было бы это напечатать».

О чем таком «умел молчать» Государь и что он отразил в своих дневниках такого, что, по мнению Покровского, могло бы жестоко обличить Керенского и оправдать Октябрьскую революцию? Из текста имеющихся дневников это не понятно. И объяснение может быть только одним: в подлинных дневниках Государя было написано нечто такое, что разоблачало февральских заговорщиков и доказывало их полную нелегитимность. Это могли быть только сведения о том, что никакого манифеста об отречении Государь не подписывал.

Это в свою очередь делало нелегитимным не только режим Керенского, но и режим большевиков, так как главным доводом, которым как те, так и другие оправдывали свое существование, было утверждение, что Царь «сам отрекся». Кстати, этот довод и сегодня является главным аргументом врагов российской Монархии.

Что же касается вопроса, почему Государь никому не рассказал о событиях, случившихся в Пскове, то ответ на него может быть только один. В своих воспоминаниях полковник В. М. Пронин вспоминал приезд Государя в Ставку после «отречения»: «Вагоны тихо проходят мимо меня; я стою «смирно» и держу руку у козырька… Ветер качает вверху фонарь, и на вагонах играют гигантские причудливые блики… Поезд тихо остановился… Я оказался против второй площадки царского вагона. Глядя на вагон, в трех шагах от меня находившийся, я был поражен большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями по-отваливалась — «будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов», — мелькнула мысль»{130}.

Очень интересная деталь! Что произошло с царским вагоном за то время, как произошли события «отречения»? Кто и зачем обстреливал вагон Императора?

Мы уверены, что это напрямую связано с тем, почему Государь ничего не рассказал ни в Могилеве, ни позже в заточении о том, что произошло в Пскове 1–2 марта 1917 года. Ответ на этот вопрос может быть только один: Государя шантажировали. Причем это был очень страшный шантаж. Чем же могли заговорщики шантажировать Государя? Первый ответ, который напрашивается, — это жизнью Царской Семьи. Когда Анна Вырубова спросила Государя уже во время Царскосельского заточения, почему он не обратился с воззванием к народу и к армии, то Николай II, со слов Вырубовой, ответил: «Народ сознавал свое бессилие, а ведь тем временем могли бы умертвить мою семью».

Однако мы знаем, что Государь и раньше, и позже событий марта 1917 года ставил свою безопасность и безопасность своей Семьи на второе место после интересов Отечества. В 1906 году, когда жизни его Семьи угрожала непосредственная опасность, Государь отказался отправлять своих близких за границу, как это сделали некоторые великие князья, посчитав это недостойным русского Царя. Совершенно ясно, что если бы Николай II ставил жизнь своей Семьи на первое место, то он смог бы без особого труда добиться отправки ее за границу уже в марте 1917 года. И уж конечно, в 1918 году, когда немцы напрямую предлагали ему такой вариант. Мы знаем, что Николай II не пошел на это.

Нет, в марте 1917 года Государя шантажировали чем-то более важным, чем даже жизнь горячо любимой Семьи. Сейчас, конечно, трудно гадать, в чем заключался этот шантаж, но можно сказать однозначно, что речь шла о будущем России и победе в Мировой войне.

«Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения Родной Матушки России», — объявлял он Родзянко в своей телеграмме. Он отрекся, ни поставив никаких условий лично для себя и своей Семьи, отрекся жертвенно. «Когда в силу страшных обстоятельств («кругом измена, и трусость, и обман») стало ясно, что он не может исполнять долг Царского служения по всем требованиям христианской совести, он безропотно, как Христос в Гефсимании, принял волю Божию о себе и России. Нам иногда кажется, что в активности проявляется воля, характер человека. Но требуется несравненно большее мужество, чтобы тот, кто «не напрасно носит меч», принял повеление Божие «не противиться злому», когда Бог открывает, что иного пути нет. А политик, которым движет только инстинкт власти и жажда ее сохранить во что бы то ни стало, по природе очень слабый человек. Заслуга Государя Николая II в том, что он осуществил. смысл истории как тайны воли Божией», — пишет протоиерей Александр Шаргунов{131}.

Поведение Николая II удивительно точно повторяет евангельские события. Об этом прямо пишет С. Позднышев: «На Гучкова с ненавистью смотрел стоявший у дверей молодой офицер лейб-гвардии Московского полка. Вот он схватил шашку, может сейчас блеснет сталь. Государь заметил движение руки, быстро сказал: «Соловьев, успокойся, выйди в соседнее помещение. Я не хочу ничьей крови…» Как будто в глубине двух тысячелетий возникла