Борис Бухштаб - Фет - очерки жизни и творчества Страница 20

В «Лирическом пантеоне» представлены все модные жанры ходовой поэзии той эпохи баллады ориентальные, феодальные и «народные», «антологические стихотворения», элегии.

В начале 40-х годов Фет отдает еще дань эпигонскому романтизму, в особенности по линии романтической «народности». В циклах «Гадания» и «Баллады» Фет преимущественно перекладывает в стихи народные поверья, заимствованные из популярных этнографических сборников. Кое-где Фет пытается имитировать народный склад речи, народные интонации

Вот теперь — что день, то гонка,

И крикливого ребенка,

Пoвек девкою, качай!

И когда же вражья сила

Вас свела? — Ведь нужно ж было

Завертеться мне в извоз!..

(«Метель»)

Все это было наносным и вскоре отпало. Гораздо большее значение имели опыты Фета в «антологическом» роде, хотя и эти стихи, как выяснилось позднее, возникали на периферии творчества Фета, не были порождены основными устремлениями творческой индивидуальности.

Попытки возрождения «антологического» жанра в 40-е годы и в начале 50-х имели большой успех. Стихи этого жанра создали славу А. Н. Майкову и Н. Ф. Щербине Это отчасти объясняется исчерпанностью и утомительностью эпигонского романтизма с его аффектированной страстностью, с его стимуляцией грандиозных переживаний и вдохновенных видений. «Священному безумию» романтического художника в «антологической поэзии» противопоставлено подчеркнуто спокойное, отрешенное от страстей, «гармонически» уравновешенное, созерцательное отношение художника к миру. Место поэтического экстаза занимает холодноватая рассудочность, определяющая рациональную, ясную композицию произведений, «пластический» стиль. Выдвигаются описательные задачи описания статуй, картин становятся любимыми темами. Существенно, что и люди описываются как статуи, и жизненные темы даются в статике картины. Основное внимание уделяется выявлению и расположению «прекрасных» деталей. Именно это отношение лирика к объектам его поэзии ощущается как главный признак жанра; античные образы и темы могут и отсутствовать.

В сущности антологическая поэзия 40-х годов не была так далека от эпигонского романтизма, как это могло казаться. Их объединяло главное отношение к действительности — отрешенное, приподнятое, эстетское.

Особую роль в антологическом жанре играло мастерство стиха. Антологические стихотворения писались классическими размерами, имевшими длительные и твердые поэтические традиции александрийским стихом, гекзаметром, элегическим дистихом. Подбор звуков, соотношение ритма и фразы, распределение ударений в доцезурной и в зацезурной части стиха в соответствии с движением эмоции — все эти «гармонии стиха божественные тайны» (Майков) требовали тонкого вкуса, большого стихового мастерства. Быть может, более всего мастерство стиха было причиной преимущественного успеха антологических стихотворений Фета в 40 — 50-е годы. Стихотворения этого рода, вошедшие в циклы «Антологические стихотворения», частью в «Элегии» и «Вечера и ночи», единогласно признавались лучшими в сборнике 1850 г. всеми его рецензентами. Ни одно стихотворение Фета на всем протяжении его творчества не вызывало таких восторгов, как антологическая «Диана» с ее пластическою выразительностью, с ее выверенными, точными эпитетами и строгими интонациями александрийского стиха

Богини девственной округлые черты,

Во всем величии блестящей наготы,

Я видел меж дерев над ясными водами.

С продолговатыми, бесцветными очами

Высоко поднялось открытое чело, —

Его недвижностью вниманье облегло,

И дев молению в тяжелых муках чрева

Внимала чуткая и каменная дева.

Но ветер на заре между листов проник, —

Качнулся на воде богини ясный лик;

Я ждал, — она пойдет с колчаном и стрелами,

Молочной белизной мелькая меж древами,

Взирать на сонный Рим, на вечный славы град,

На желтоводный Тибр, на группы колоннад,

На стогны длинные… Но мрамор недвижимый

Белел передо мной красой непостижимой.

«Всякая похвала немеет перед высокою поэзиею этого стихотворения», — отозвался о «Диане» Некрасов. «Это стихотворение — chef d'?uvre»,191 — писал Тургенев. «Мастерской, неслыханно прелестный антологический очерк „Диана" сделал бы честь перу самого Гете в блистательный период для германского олимпийца», — так оценил стихотворение Дружинин. «Перл антологической поэзии — есть его „Диана", — писал Боткин. — Никогда еще немая поэзия ваяния не была прочувствована и выражена с такою силою <…>. Это высочайший апофеоз не только ваяния, но и всего мифологического мира!». «Последние две строчки этого стихотворения, — писал Достоевский, — полны такой страстной жизненности, такой тоски, такого значения, что мы ничего не знаем более сильного, жизненного во всей нашей русской поэзии».

По темам, по образам, по принципам словосочетания антологические и близкие к ним стихотворения Фета 40-х годов достаточно традиционны, как, впрочем, весь этот жанр, имевший в ту пору такой успех. Эти стихи восходят в основном к двум источникам написанные александрийским стихом — к элегиям Шенье, написанные элегическим дистихом — к «Римским элегиям» Гете.

«Антологические» описания статуй и картин на античные сюжеты продолжаются у Фета и в 50-е годы (стихотворения «Диана, Эндимион и сатир», «Венера Милосская», «Аполлон Бельведерский», «Нимфа и молодой сатир» и др.), вызывая одобрение критиков. Но критики уже не могут не понимать, что творческое своеобразие Фета — не в этих произведениях. Сам Фет в стихотворении «Муза» (напечатанном в 1854 г.) отвергает понимание своей поэзии как «антологической». Стихотворение начинается словами

Не в сумрачный чертог наяды говорливой

Пришла она пленять мой слух самолюбивый

Рассказом о щитах, героях и конях,

О шлемах кованых и сломанных мечах.

Декоративной пышности антологических стихотворений противостоит в более органичных произведениях молодого Фета какая-то простодушная интимность, хорошо подмеченная в статье Боткина о сборнике 1856 г. «У Фета, — пишет Боткин, — <…> поэтическое чувство является в такой простой, домашней одежде, что необходим очень внимательный глаз, чтоб заметить его, тем более что сфера мыслей его весьма необширна, созерцание не отличается ни многосторонностию, ни глубокомыслием; ничто из так называемого современного не находит в нем ни малейшего отзыва, наконец воззрения его не имеют в основе своей никаких постоянных и определенных мотивов, никакого резкого характера, который вообще так облегчает понимание поэта».