"Sex Pistols": подлинная история - Джуди Верморел Страница 20

В: И еще один факт, приводимый прессой, — случай с ковром в день подписания контракта. Кажется, кого-то вырвало прямо на ковер, и из-за этого, как предполагается, «А & М» разорвала контракт с «Pistols». Это правда?

ДГ: Какой еще ковер? И кого там еще вырвало? (Смеется.) Никакой рвоты не было.

В: О, просто ходит такая история.

ДГ: Никакой рвоты не было. Да, они пришли очень пьяные, но у нас бывали артисты, которые приходили пьяные. Они вели себя беспардонно, но и такие случаи у нас бывали. Это не новость для тех, кто здесь работает. Ну, разве что «Pistols» вели себя чуть беспардоннее.

Знаете, одна из девушек, секретарша в отделе рекламы, сказала, что ей жалко Сида Вишеса, потому что нога у него была стерта в кровь, он слишком долго ходил без носков, и она перевязала ему ногу бинтом, понимаете, и пожалела его. Правда. девушка из отдела продажи не очень пожалела его, обнаружив, что он умывался в их туалете. Так что чувства были разнообразны…

В: А чья это была идея — подписывать контракт у Букингемского дворца?

ДГ: Это была идея Малькольма Макларена.

В: И какие у вас мысли по этому поводу?

ДГ: О, я думаю, это был очень практичный шаг в общей игре с массмедиа, вы понимаете, о чем я? Крупный ход для привлечения прессы. Вот и все. Почему мне нравится Малькольм, так это потому, как он умеет манипулировать прессой. Я в этих делах тоже знаю толк. Я думаю, это очень тонко. Я дал согласие. Мы договорились. Единственное ограничение было в том, что меня лично там не будет. Мой резон был такой: я не могут использовать свою контору в качестве марионетки для публичных розыгрышей.

В: Я говорила как-то с Джонни Роттеном, и он утверждал, что компании звукозаписи не должны быть цензорами, не должны контролировать поведение музыкантов. Он говорил, что дело компаний — выпускать пластинки. Что вы на это скажете?

ДГ: Я полностью с ним согласен.

В: А как вы думаете, вы действовали в качестве цензора?

ДГ: Нет, с моей стороны по отношению к нему никакой цензуры не было. Нет, ни в малейшей степени. Для меня он был человеком, который может, наряду с другими музыкантами, выпускать пластинки.

В: Итак, возвращаясь к вашим словам — это было ваше чисто человеческое решение…

ДГ: Да.

В: …в любом случае — правильное оно или не правильное?

ДР. Именно так. В каком бы свете это меня ни выставляло — хорошем или плохом. Я думаю, вы знаете, как это бывает— когда приходишь вечером до мой, садишься и начинаешь соображать. Пытаешься вызвать в воображении то, что случится: в словах, в образах. И соображаешь, хорошо это для тебя или плохо, для твоей собственной кишки. Вог я сидел с женой и двумя детьми, и я сказал ей, что… (издыхает) будь мне двадцать один, я чувствовал бы в себе достаточно злости, чтобы стать частью движения. Но сейчас поезд ушел, мне тридцать один, я не могу пойти на то, чтобы стать частью этого чертового движения. Пришло время назвать вещи своими именами. Во мне больше нет злости, понимаете, и я уже не впишусь туда. Понимаете, что я имею в виду? Я не хочу ходить с ними по улицам и митинговать. Я ни разу не был на концерте панков до сего дня. Если бы я их не записывал, я бы сам никогда с ними не повстречался, это был чисто целевой подход, я хотел общаться с ними только в смысле бизнеса, потому что у меня было чувство — встреть я их сам по себе, я бы не стал их записывать.

В: А что вы можете сказать о себе персонально? Вы были огорчены? Трудно для вас было на это пойти?

ДГ: О да. Я был очень, очень… расстроен. Лично я был очень расстроен, потому что я беспокоился о том, вел ли я себя (пауза) в достаточной степени профессионально, правильно ли я все сделал для «А & М», компании, которую я представляю. Вот чем я был озабочен.

В: И вы в некотором смысле пересмотрели ваше решение?

ДГ: Нет, но я полагаю, видите ли… Я не могу, не могу пересмотреть его, потому что я им полностью доволен. Это полностью эгоистичное решение, понимаете, очень эгоистичное. Таких вещей обычно люди не делают. Всегда говоришь себе: «А почему бы и нет?» А тут я сказал себе: «Ладно, ты должен сначала подумать о себе». Кажется, я 365 дней в году провожу, ставя себя на место других людей, думая обо всем с точки зрения третьего лица, решая, что же лучше для нас, я имею в виду «А & М». И это единственный случай в моей карьере на «А & М Records», когда я решил задуматься — а что же это будет значить лично для меня и моей жизни? (Смеется.)

В: Но это можно расценить как «нервы сдали», не так ли?

ДГ: Да, можно так расценить… Я вам здесь не ответчик. Если кто-то захочет меня критиковать, мне придется выдвинуть свои возражения, высказать свои мысли. Я не стану отрицать, что это возможно. Я не знаю. Я правда ничего не могу добавить — что тут добавишь?

Пт, 18 марта 1977 года

Все начинает куда-то погружаться. Вчера позвонил Берни, сказал, что это публичный розыгрыш — смешивать с говном «Clash», чей сингл сегодня выходит. Глубокая паранойя.

Пн, 21 марта 1977 года

Клуб «Нотр-Дам». Целый день беготня и заморочки. Вечером паранойя. Приятная выпивка в пабе с панками всех расцветок.

Пт, 25 марта 1977 года

…Весь день в делах. Вечером ужин с Джейми и Малькольмом, обсуждаем возможности…

Вт, 29 марта — пт, 1 апреля 1977 года

…Много поездила и сделала на этой неделе. «Polydor» подоспел слишком поздно. «CBS» откололась в четверг, большое облегчение. Если с «Polydor» будет все нормально, они возьмут их. Чистое совпадение, мы только позвонили им по протекции одного американского приятеля Малькольма, у которого есть запись, подаренная ему группой «Cleveland».

Пн, 4 апреля 1977 года

…Быстро пропустила стаканчик, прежде чем появиться в «Кембридже» — Буги, Грей, Джейми,