Валентин Пруссаков - Оккультный мессия и его Рейх Страница 20

Бескровные завоевания

Первые захваты чужих территорий были осуществлены Гитлером не на полях сражений, а за столом дипломатических переговоров.

Несмотря на отсутствие формального образования и какого-либо опыта в иностранных делах, он наглядно продемонстрировал, что способен обмануть и перехитрить лучших государственных деятелей Европы. Захваченные союзниками в ходе войны различные документы дают дополнительные штрихи к портрету фюрера-завоевателя.

Между 1933 и 1935 гг. в обход Версальского соглашения Гитлер начал тайно вооружать Германию. Весной 1935 г. он открыто отверг военные ограничения мирного договора и дал указания Герингу приступить к созданию военно-воздушных сил. Также стали предприниматься меры для увеличения военно-морского флота.

Уже через год фюрер сделал свой первый смелый ход. 7 марта 1936 г. он направил части новосозданной армии в демилитаризованную рейнскую зону. Это явилось нарушением не только Версальского соглашения, к подписанию которого принудили Германию победители, но и позднейшего договора в Локарно, подписанного ею добровольно.

Гитлеровский марш-бросок в демилитаризованную зону был неслыханной дерзостью. Французская армия имела полное право отбросить немцев назад. Более того, французы могли это сделать без особого труда: они все еще обладали лучшими вооруженными силами в Европе. Только что образованная немецкая армия вряд ли бы отважилась вступить с ними в бой. Однако французы, сдерживаемые Великобританией, не шелохнулись. Две западные демократические державы, как полагает большинство специалистов, имели в тот момент все шансы одержать легкую победу. Но они упорно не хотели воевать, они стремились к миру и были готовы платить за него почти любую цену. Обладая исключительно развитой интуицией, Гитлер догадывался об этом. Тем не менее, отдав приказ армии о занятии рейнской зоны, он находился в состоянии мучительного напряжения.

«48 часов после броска на Рейне, – признавался Гитлер впоследствии, – были самой кошмарной нервотрепкой в моей жизни. Если бы французы начали продвигаться, нам не оставалось бы ничего другого, как отступить наподобие побитых собак. Военные ресурсы, имевшиеся в нашем распоряжении, не годились даже для скромного сопротивления».

Фюрер признавал также, что ответные действия французов могли бы явиться концом для него самого и для нацистского движения.

«Наше отступление, – говорил он, – должно было означать полное крушение. Нас спасла лишь моя поразительная уверенность».

Если в 1936 г. западные страны могли без больших осложнений остановить Гитлера, то уже через год лихорадочная гонка вооружений сделала германскую армию подготовленной к серьезным сражениям. Теперь начало следующей войны зависело, в основном, от планов фюрера и его генштаба.

Вечером 5 ноября 1937 г. Гитлер собрал своих генералов и объявил им, что принял решение начать войну. «Нет, не в самое ближайшее время, – объяснял он, – но самое позднее к 1943 г. Необходимо приступить к соответствующим приготовлениям». Между тем, как заметил фюрер, первые завоевания будут достигнуты мирным путем. Сначала его родная Австрия, а затем – Чехословакия. Гитлер предвидел, что эти страны можно «присоединить» с помощью лишь угрозы войны. Так оно и произошло.

Утром 12 февраля 1938 г. фюрер принимал на своей альпийской вилле канцлера Австрии Курта фон Шушнига. Глава австрийского правительства начал разговор с похвалы великолепному виду на покрытые снегом Альпы. Гитлер резко оборвал его: «Мы встретились вовсе не для того, чтобы говорить о погоде или красотах природы».

После этих слов, которые никак не назовешь вежливыми, он обрушил на почтенного гостя поток оскорблений: «Вы сделали все, чтобы избежать нашей дружественной политики... Вся история Австрии – один непрерывный процесс предательства. Могу зам сказать прямо теперь, герр Шушниг, что я твердо решил положить конец всему этому...»

Когда Шушниг попытался сказать, что его страна сыграла значительную роль в истории, Гитлер заорал: «Полный ноль! Я говорю вам: полный ноль!»

Находясь уже в состоянии неистовства, он продолжал: «Я повторяю вам еще раз: так дальше не пойдет. Я наделен исторической миссией, и я выполню эту миссию, ибо она предназначена мне Провидением! Стоящие на моем пути будут безжалостно раздавлены!»

До Шушнига дошло, что быть раздавленной – удел Австрии. В конце своего яростного монолога Гитлер предъявил австрийскому канцлеру ультиматум. Он потребовал, чтобы его правительство в течение одной недели передало все дела австрийским нацистам. Принимая во внимание тот факт, что они находились в полной зависимости от фюрера, такой шаг был равносилен передаче власти ему самому. Понимая это, Шушниг заколебался.

«Герр Шушниг, – еще сильнее закричал не слишком гостеприимный хозяин, – если вы не подпишете этот ультиматум и не согласитесь на мои требования в течение недели, я прикажу нашей армии войти в Австрию!»

Гость из Вены не выдержал натиска и подписал. Однако и эта уступка не воспрепятствовала входу германских войск в его страну. Хотя Шушниг, как и обещал, назначил нацистов на ключевые посты в правительстве, он вызвал бешеный гнев фюрера тем, что посмел назначить плебисцит. На нем австрийский народ должен был бы сам решать свою судьбу – желает ли он оставаться свободным и независимым.

Плебисциту не суждено было состояться. Его объявили на 13 марта, но Гитлер не счел нужным дожидаться исхода голосования: в ночь на 11 марта силы Вермахта вступили на территорию Австрии.

Так состоялось триумфальное возвращение Адольфа Гитлера на родину. В те дни он чувствовал себя исполнителем возложенной на него божественной миссии. Выступая перед восторженными жителями Линца, фюрер сказал: «Когда много лет назад я ушел из этого города, вера переполняла мое сердце. Та же самая вера живет в моем сердце и сегодня. Если Провидение увело меня когда-то из этого города, ибо мне было предназначено стать лидером Рейха, то Оно же доверило мне и миссию присоединения моей родины к Германскому Рейх».

Несколько дней спустя состоялся торжественный въезд Гитлера в Вену. Нетрудно представить себе чувства сладостного возмездия, с какими он вступал в город, который отверг его в молодости и в котором довелось ему изведать нищету, голод и унижения. Выступая перед многотысячной толпой радостно возбужденных венцев, он сказал:

«Я верю, что Божья воля направила молодого человека отсюда в Рейх, чтобы сделать вождем нации и присоединить его родину к Рейху. Существует высший порядок вещей. Когда герр Шушниг нарушил подписанное им соглашение, я почувствовал в ту же секунду зов Провидения. И все происшедшее затем – лишь исполнение воли Провидения».