Владислав Корякин - Семь экспедиций на Шпицберген Страница 20

Вниз страшно смотреть — трещин немного, но сплошные снежные болота салатного цвета. Лыжи не выручат в случае чего... Ледник Стронг сильно отступает, отчленяются притоки. Ледник Томсон, который остановил продвижение Русанова на север, слегка отступив, лишился трещин, стал спокойнее. Немного южнее еще в 1925 году С. В. Обручев нашел заявочный столб русановской экспедиции.

Наш вертолет повернул на север и в сплошной болтанке летит вдоль берега. Под нами бешено мечутся волны с белыми гребешками. Водяная пыль стелется по ветру, видимость хорошая и отчетливо видно, что по всем ледникам граница питания меняется мало. Высадились в бухте Мона и поселились в маленькой дощатой хижине, где еле хватило места для двоих.

Другой пейзаж, чем на западном побережье, гораздо более суровый и безжизненный. Намного холоднее. В рельефе преобладают плато, несколько больше ледников, в море караваны столовых айсбергов, вдали за Стур-фьордом силуэт островов Эдж и Баренца, напоминающих очертаниями плоские караваи. И холодный ветер здесь, похоже, никогда не стихает. Отчетливый запах сероводорода — неподалеку от нашей хижины из рыхлого грунта тут и там торчат китовые кости. Подсвеченные низким солнцем, они имеют зловещий вид.

«Привязка» фронтов ледников Хейса, Ульве и Ушер не составила труда. К сожалению, Негри с его тридцатикилометровым фронтом, нам не под силу. Хотя маршрут к его краю был не из легких, как и сама стоянка в месте, где не было ни воды, ни плавника, даже просто созерцание этого монстра из монстров шпицбергенского оледенения уже создавало настроение восхищения и потрясения.

Огромная ледяная плита синевато-зеленых оттенков была свободна от снега, и только там вдали на северо-западе у подножья питавших ее ледяных потоков, протискивавшихся по долинам с ледникового плато Ломоносова, можно было разглядеть границу питания. Узнаю знакомые очертания гор Сванберг и Баклунда — места, столь памятные по прошлому году. Понятным становится, почему мы тогда не прошли на восток — с ходу такая задача здесь не решается. Очень сложно устроенный ледник (видимо, не предусмотренный ни одной из существующих классификаций), интенсивно отступающий после грандиозной подвижки 1936 года. В общем, обычные мерки для ледника Негри не подходят, и даже снимать его, наверное, лучше не с воздуха, а из космоса — слишком велик. Он-то и дает большую часть айсбергов в верховьях Стур-фьорда, порой внушительных размеров. В литературе описаны случаи, когда от Негри откалывались ледяные глыбы километрового размер а— рекордные для Баренцева моря. Мы видели айсберги вдвое меньше.

Из-за погоды маршруты все время на грани срыва. Так, на обзор Негри Арктика отпустила нам лишь считанные часы. И подходы, и отход (а это под тридцать километров в один конец) — все в скверную погоду, когда кромка облаков садится, кажется, на рюкзак. Повезло? Есть и это, главное, мы научились действовать по обстановке. И не только мы, вертолетчики вытащили нас из бухты Мона, нырнув буквально в дырку среди низких облаков — значит, взаимодействие у нас на уровне. В полном смысле слова мы научились хватать информацию на лету. При возвращении, пересекая остров от бухты Агард на Сассен-фьорд, зафиксировали как задел на будущее серию пульсирующих ледников. Пока они портят нам жизнь, не укладываясь в привычные рамки, но зато пригодились лет десять спустя, но об этом попозже...

Как отнестись к последнему маршруту сезона в Хорнсунн? Ответить однозначно, пожалуй, нельзя. Мы ожидали, что именно здесь встретим самые низкие границы питания на ледниках архипелага, потому что ледники здесь получают питание в первую очередь. Не случайно юг Шпицбергена оледенел настолько, что широтная зональность нарушена здесь в своей основе. Также не случайно жалуются и вертолетчики на плохие погодные условия в этой части Шпицбергена. Так что все одно к одному, и впечатления, которые копились у нас, казалось, вот-вот выльются в систему природных связей на основе количественных оценок, но получилось иначе. Когда мы 5 сентября появились в Хорнсунне, снег завалил ледники сверху донизу, в то самое время когда в Баренцбурге приближение зимы практически не ощущалось. Что ж, сама Арктика подтвердила нашу концепцию, но таким количеством снега (а главное, раньше на несколько дней, чем мы ожидали), что оно перешло в новое качество — сплошной снеговой покров.

Пришлось переключаться на тематику Троицкого, а это — молодые и древние морены, морские террасы, поиски древней фауны и плавника... На пустой базе польской экспедиции мы жили с норвежскими охотниками, последними представителями некогда обширного племени, и частенько коротали вечерние сумерки за разговорами. Норвежцы как-то упомянули о русских развалинах, и что-то шевельнулось у меня в груди. Когда-то за них примутся специалисты, и я попросил показать их положение на карте.

— И здесь, и здесь...— показывал норвежец. Практически всюду, где в названиях встречается слово «русский» — Руссепинтен, Руссеэльва... Так было, кстати, и в Мурчисон-фьорде!

— А как вы отличаете их от старых норвежских или западноевропейских построек?

— Ваши строили из круглого дерева, из бревен.

В Хорнсунне мы побывали в двух таких местах. Так появилось еще одно факультативное направление, развернувшееся в полной мере на будущий год.

Наблюдая с палубы судна, как растворяются во мгле заснеженные горы Шпицбергена, мы смело могли сказать — сезон удался. Все было в нем — и удачи, и промахи, тяжелый труд и радость озарения, но мы все преодолели и много нового узнали о ледниках архипелага. Значит, мы работали не напрасно.

Глава III

По морям, по волнам

Было бы ошибочно думать, что на

Шпицбергене все изучено и что там

нечего делать. Совсем напротив.

Цели и задачи третьего полевого сезона на архипелаге для нас, естественно, определялись результатами двух предшествующих, когда на основе метеонаблюдений, данных о положении границ питания на ледниках и т. д. мы смогли охарактеризовать состояние оледенения. Предстояло сделать еще один шаг к единой концепции оледенения архипелага. Это мы отчетливо представляли накануне полевого сезона 1967 года. В отчете было особо отмечено: «Трудно представить, чтобы древний ледниковый покров деградировал прежде всего в своей центральной части».

В качестве основы рабочей гипотезы принимался современный характер оледенения. Даже отрывочные снегосъемки показали, как по-разному происходит накопление снега на территории Шпицбергена. Исходя из этого, мы могли приступить к гляциологическому ступенчатому районированию архипелага: сначала выделить области покровного, полупокровного и горного оледенения, а затем и более мелкие территориальные подразделения.