Кристофер Хибберт - Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана Страница 20

Раглан увидел происходящее и направил полковника Лисонса с приказом Брауну сместиться левее. Однако его приказ не был выполнен. Тогда он поехал к Брауну сам и, не найдя его, отдал приказ командиру 1-й бригады генералу Кодрингтону. Но после разговора с Кодрингтоном Раглан понял, что поступил неправильно. Зная щепетильность Брауна в вопросах субординации, командующий осознал, что не должен был отдавать приказы подчиненным через голову командира. Поэтому он отменил свое распоряжение. Много раз во время Крымской кампании желание пощадить чувства подчиненных заставляло Раглана совершать подобные ошибки. В данном случае ошибка так и не была исправлена, и две дивизии двигались в сторону реки, все более перемешивая свои ряды.

Герцог Кембриджский, войска которого наступали вслед за легкой дивизией, решил не повторять ошибки Брауна. Когда первая дивизия попыталась рассредоточиться под огнем противника, она настолько растянула свои ряды в обе стороны, что не оставила соседу справа Ричарду Ингленду, командиру 3-й дивизии, места для маневра, поэтому Раглану пришлось отвести 3-ю дивизию в резерв.

Британская армия полностью расстроила боевой порядок, в котором несколько часов назад начинала наступать. Русским, наблюдавшим с противоположного берега за переправой, она казалась неорганизованной толпой. Ближе к морю плотные колонны французов при поддержке компактных боевых порядков турецких батальонов выглядели весьма внушительно. Здесь же сильно растянутые линии солдат в красных мундирах казались слабыми и плохо управляемыми. Русских предупредили, что им придется воевать с моряками. Зная, насколько плохо воевала их собственная морская пехота, они не так уж удивились, увидев тонкие и неровные ряды англичан, совсем не похожие на наступающую армию. Сейчас англичане уже не наступали. Рядами красных точек английская пехота залегала под ураганным артиллерийским огнем.

Британские офицеры и сами понимали, как нелепо улечься под сплошной завесой огня вражеской артиллерии. В то же время они не могли не восхищаться бесстрашием лорда Раглана и офицеров его штаба, которые, не покидая седел, в шляпах с белыми плюмажами появлялись то на одном, то на другом участке, не обращая внимания на русские пушки. Раньше штаб Раглана сопровождала разношерстная толпа штатских – праздных наблюдателей и корреспондентов различных газет. Один из адъютантов даже предложил отослать их всех в тыл, чтобы не мешали лорду. «Пусть остаются, – сказал Раглан, – можете мне поверить, все они разбегутся, как только мы попадем под вражеский огонь». Через две минуты вблизи штабной группы разорвалось первое русское ярдро. Оно упало с недолетом и отрикошетило через головы офицеров. В ту же минуту толпа зевак посыпалась во все стороны, подальше от опасности.

Лорд Раглан остался совершенно невозмутимым, как будто присутствовал на представлении в театре[13].

Повернувшись, чтобы отдать приказ одному из подчиненных, который яростно погонял своего жеребца, спеша покинуть опасный участок, Раглан спокойно сказал ему: «Не торопитесь. Не нужно переходить в галоп». Он всегда заботился о том, чтобы, сохраняя спокойствие в самые трудные моменты боя, вселять уверенность в своих солдат. Кроме того, русские тоже должны видеть, что английские командиры спокойны и уверенны и даже в самые напряженные минуты боя не теряют управление войсками.

Сейчас же у Раглана были все основания для беспокойства. Он слишком далеко выехал вперед. Передовые полки расположенной на правом фланге французской дивизии Боске еще только приближались к реке в районе поселка Альма-Тамак. Пройдет немало времени, прежде чем, форсировав реку, они смогут преодолеть крутой противоположный берег и ударить во фланг русских войск. Пока же английские солдаты продолжали лежать в мягкой траве под выстрелами русской артиллерии, разочарованно наблюдая за тем, как их артиллеристы безуспешно пытаются накрыть огнем вражеские редуты.

Для большинства солдат это был первый бой. Они принимали боевое крещение с тем особым набором чувств, когда сплетаются храбрость и покорность судьбе, мрачный юмор и стойкость. Они научились отличать каждую русскую пушку, называя их Бесси, Мэгги или Энни по именам самых склочных жен сержантов или офицеров. Они выкрикивали ругательства при каждом новом залпе, сметающем на своем пути все живое, давали сидящим на лошадях офицерам советы, в какую сторону лучше уклониться от очередного выстрела. Иногда, как правило совсем неожиданно и слишком поздно, солдат понимал, что вот летит ядро, предназначенное именно ему. Последнее, что он чувствовал, прежде чем расстаться с жизнью, был вой и, наверное, тяжелый удар. Временами можно было наблюдать, как солдаты относят в тыл все еще вздрагивающие тела товарищей и затем снова возвращаются и занимают свое место среди лежащих рядом.

Неожиданно внимание солдат на время отвлеклось от бесчисленных разрывов над головами и рядом. Ниже по течению раздался гораздо более мощный взрыв, и поселок Бурлюк внезапно загорелся, как факел. Покинутые жителями дома под соломенными крышами все разом вспыхнули и окутались клубами дыма. Через несколько минут горел весь поселок и мост через реку. На несколько часов черный дым, подобно покрывалу, укутал местность около поселка.

Огонь и нестерпимый жар сделали поселок недосягаемым. Генерал Лэси Ивэнс, 2-я дивизия которого должна была наступать на этом участке, понял, что ему не удастся развернуть дивизию в боевой порядок, так как у него не осталось достаточно места для этого, поэтому он решил посылать дивизию в бой бригадами, одну за другой.

В два часа к Раглану подлетел офицер и сообщил: «Милорд, французы вступили в бой». И действительно, ниже по течению раздавались звуки перестрелки. Однако Раглан хорошо знал привычку французских стрелков, наступая, стрелять даже по пустому месту. Так они подбадривали себя и одновременно давали знать командирам о своем местонахождении. Поэтому Раглан пытался расслышать ответные выстрелы. «Так вы говорите, они вступили в бой? – с насмешливой вежливостью обратился он к незадачливому офицеру. – Вы уверены? Лично я не слышу ответных выстрелов».

Неприятельских выстрелов действительно не было. Французская дивизия Боске и приданные ей турецкие батальоны беспрепятственно переправлялись через реку. Огнем артиллерии трех французских кораблей минский полк русских был выбит из поселка Аклес, а артиллерия Кирьякова все еще не стреляла. Князь Меншиков оставался на Курганном холме в полной уверенности, что левый фланг, с которого на него наступали французы, неуязвим. Услышав ошеломляющую новость, он сначала отказывался ей верить. Затем его удалось убедить в том, что это правда. Тогда Меншиков в сопровождении семи пехотных батальонов и четырех гусарских эскадронов поскакал в сторону моря. Он покрыл галопом более 4 миль. В районе Улукула его войска попали под огонь французского флота.