Ги Бретон - Наполеон и женщины Страница 20

Пословица жителей Пуату недаром гласит: «Самые рогатые больше всех смеются над другими рогачами».

К счастью, всего через неделю другое забавное происшествие заставило смешливое французское общество Каира позабыть про «скандал Фуре».

У арабов были выкуплены французские пленные; Бонапарт вызвал к себе одного из них, чтобы получить сведения о вражеских войсках.

Но при первом же вопросе тот залился слезами и прижал руки к своему седалищу.

— Почему ты плачешь? — спросил Бонапарт. Тот отвечал, рыдая, что арабы делали с ним то, чем, как общеизвестно, Генрих III занимался со своими фаворитами.

— Подумаешь, какое дело! Ну, перестань же плакать и ответь на мои вопросы.

Но бедняга думал только о своей беде, и никаких сведений от него получить не удалось. На все вопросы он, рыдая, отвечал, что в той позиции, в которой он вынужден был находиться, возможность наблюдать окружающую обстановку была исключена.

Эта смачная история помогла Полине забыть свои несчастья.

ОКОНЧАТЕЛЬНО УБЕДИВШИСЬ В НЕВЕРНОСТИ ЖОЗЕФИНЫ, РАССТРОЕННЫЙ БОНАПАРТ ТЕРПИТ ПОРАЖЕНИЕ ОТ ТУРОК

Он никак не мог примириться с мыслью, что он «рогат».

С момента, когда развод между Жаном-Ноэлем Фуре и Полиной Беллиль был утвержден чиновником мэрии Сартелоном, Бонапарт начал афишировать связь с Беллилот.

Ему было необходимо, чтобы весь свет, армия, ученые, англичане, Франция, Европа и Жозефина узнали, что у него есть любовница, красивейшая француженка Египта. Ему хотелось стереть память о том времени, когда он играл шутовскую роль обманутого мужа. И Беллилот, пылкая и усердная в усладе его ночей, днем должна была служить орудием его мести Жозефине.

Он демонстрировал ее всюду: на улицах Каира, перед войсками, среди арабов, которые прозвали ее «Сетт эль султан кабир» — «Дама великого султана».

На прогулках Полину сопровождали два великолепных воинских кортежа: один в общеармейской форме, светло-синей с золотой вышивкой, с белыми облегающими штанами до колен, головной убор с трехцветной кокардой; другой — в форме офицеров 7-го гусарского полка — венгерка и короткие штаны синие, воротник, куртка и пояс — ярко-красные, и все изукрашено золотым шитьем.

Солдаты, завидев Полину, с улыбкой восклицали:

— Вот и наша генеральша!

Иногда любовники предпринимали прогулку по берегам Нила в сопровождении конного эскорта, скачущего под командой адъютанта.

Однажды вечером адъютантом был Евгений Богарнэ.

В течение всей прогулки Бонапарт держал Полину на коленях, обнимал ее и ласкал на глазах у своего пасынка, который скакал у окна кареты.

«Перед этим свидетелем, который должен был все рассказать Жозефине, в которой он надеялся вызвать досаду и заставить ее страдать так же, как страдал от ее измен он сам, он так подчеркнуто изображал нежность, что его жесты порой более напоминали шутовство, чем любовные шалости. Если бы он мог владеть Полиной на сиденье кареты, он сделал бы это в своем неистовом стремлении причинить боль той, которая ранила его самолюбие»

Евгений в полной мере оценил ситуацию. На следующее утро он отправился к генералу Бертье и потребовал, чтобы его освободили от исполнения обязанностей адъютанта при главнокомандующем.

— Назначьте меня простым лейтенантом в передовой отряд армии, — я не хочу больше присутствовать на подобных спектаклях!

Узнав об этом демарше, Бонапарт одумался. Он вызвал к себе молодого человека, пожурил его, доведя до слез, по своему обычаю ласково ущипнул за ухо. Евгений остался адъютантом главнокомандующего и его более не заставляли быть свидетелем нежных порывов его отчима и заместительницы его матери.

На целый месяц Бонапарт со своей Беллилот полностью погрузился в атмосферу «утех сладострастия и мщения», но эти приятнейшие часы его жизни были — увы! — прерваны заботами войны.

В феврале 1799 года Турция — союзница Англии и России — собрала войска в Родезии и в Сирии и двинула их в долину Иордании, между Вифлеемом и Иерусалимом. Бонапарт решил выступить навстречу туркам и разбить их.

10 февраля, когда 12-тысячная армия ожидала своего главнокомандующего у ворот Каира, Бонапарт находился у Полины и разъяснял ей, чего он от нее желает.

— Роди мне ребенка, — повторял он, — и, слово Бонапарта, я разведусь с Жозефиной и женюсь на тебе!

После чего он отправился к своим войскам и отбыл в Сирию.

Пока Полина бегала ко всем египетским колдуньям, чтобы обеспечить себе ребенка, французы прибыли в Мессудья.

В этом месте, название которого переводится как «удачливый», Бонапарт был совершенно выбит из колен удручающим известием, и как раз в тот момент, когда ему необходимы были душевное спокойствие и собранность. В самой глубине души он продолжал сомневаться в неверности Жозефины, и вот сейчас, накануне битвы Жюно, со своим талантом делать все невпопад, окончательно подтвердил его подозрения. Реакция была ужасной.

Послушаем Бурьена:

"Когда мы находились у источников Мессудья, под Эль Аричи, я увидел однажды, как Бонапарт прогуливается с Жюно. Это случалось нередко, но на этот раз я почему-то стал пристально вглядываться в Бонапарта. Его лицо всегда было очень бледным, но сейчас оно мертвенно побледнело и судорожно исказилось, и вдруг он несколько раз ударил себя по голове.

Через четверть часа он покинул Жюно и пошел в мою сторону. Никогда я не видел его таким недовольным, таким озабоченным. Я пошел ему навстречу, и едва мы оказались рядом, он закричал резко и отрывисто:

— Я думал, что Вы привязаны ко мне! О женщины! Жозефина! Если бы Ваша привязанность была искренней, я давно узнал бы от Вас то, что рассказал мне сейчас Жюно! Он истинный друг… Жозефина! Так обмануть меня! Она! Я истреблю их, всех этих белобрысых шалопаев, ее любовников, всю эту породу! А с ней — развод! Только развод! Немедленный, скандальный — я ее разоблачу! Сейчас я напишу ей, что узнал все, все!

Эти восклицания и его расстроенное лицо объяснили мне, о чем он разговаривал с Жюно" [21].

Бурьен начал терпеливо успокаивать его; он говорил, что обвинения Жюно могут оказаться безосновательными и, чтобы отвлечь его, начал превозносить его воинскую славу.

Но Бонапарт только насупился:

— Я отдал бы эту славу, — вскричал он, — только бы не узнать того, что я услышал от Жюно, так я любил эту женщину!.. Если Жозефина виновна, я развожусь немедленно! Я не желаю быть посмешищем этих парижских ничтожеств! Я тотчас напишу Жозефу, чтобы он объявил о разводе!

Через две недели французская армия стояла под Сен-Жан-д'Акр, но нервный и подавленный Бонапарт не смог взять этот город, несмотря на необычайную отвагу шести тысяч французов, изнывавших под палящим солнцем.