Любовь Овсянникова - Шаги по земле Страница 20

Во-вторых, мне разрешали заходить в комнаты, обычно закрытые для других — в залу и бабкину спальню. Это были храмы чистоты и роскоши, описывать — затруднительно: шикарная мебель красного дерева на гнутых ножках, содержащаяся в льняных чехлах, расшитых гладью; картины в багетных рамах, в которых даже неискушенный человек узнавал неподдельность и большую ценность; бархат и ковры на диванах, креслах, столе, на полу. Бабкина спальня — отдельный разговор, одна кровать чего стоила, это было произведение искусства из воздушных кружев, вышивок и пирамид из подушек. Даже трудно было представить, что на такой можно спать. Но мне разрешали все это рассматривать и даже трогать рундук, где хранились предметы, связанные с рукоделием: мулине, пяльцы, наборы иголок и образцы вышивок.

В-третьих, разговоры. Девчата умели говорить интересно об обычных вещах, например, о меде. Баба Дуня держала пасеку, сама качала мед. Казалось бы, — ну подумаешь! Но нет, все было поставлено на такую ногу, будто пчеловодство представляет вид искусства, куда непосвященным нечего соваться.

В-четвертых, музыка. В распоряжении девчат был патефон с пластинками, необыкновенная роскошь того времени, — Шульженко, Трошин, Гурченко, танцевальная и инструментальная музыка в исполнении лучших оркестров мира, доступная советским любителям. И слушали девушки ее тихо, сосредоточенно, не болтая при этом. Разве что могли в кухне потанцевать танго. Окончив школу и навсегда уезжая из села, Алла-Женя отдали нам и патефон и все пластинки, уже сильно поцарапанные, хрипящие — на память. Но это позже.

Наконец, было еще одно — на сон Александра укладывалась с Аллой, я — с Женей, и Женя непременно рассказывала какую-нибудь книгу. Спали мы в девчачьей спальне, куда имелся альковный вход из кухни-столовой. Теперь такая планировка называется студией по римскому образцу. Поди ж ты, оказывается, мы издревле привыкли к роскоши! Так вот бывало, все уже давно сопели, видя сны, сама рассказчица говорила заплетающимся языком, а я все еще слушала и сопереживала героям, просила ее продолжать. Помню «Обрыв» Гончарова и свое «еще, еще». Женя тогда так и заснула на полуслове, а я долго лежала и представляла, что может произойти дальше, и ставила себя на место героев. Уснув, не угомонилась, впечатления доставали меня и там, так что я крутилась и кувыркалась, пока не свалилась с кровати. Я всех разбудила своим грохотом, за что была осмеяна.

Как-то был жаркий день, ленивый, сонный. Вместо обеда, который ни готовить, ни есть не хотелось, я наелась вишен с хлебом и заскучала. Тут прибежала Людмила и предложила посоревноваться, кто больше выпьет воды. Согласилась я не сразу, не понимая смысла соревнования, но дала себя уговорить. Решили, что пить будем стограммовыми рюмками. Я проиграла, выпила на одну рюмку меньше.

Скоро вода естественным порядком била струей из Людмилы, и я слышала характерные звуки за углом, где она приседала. Сама же я с раздутым животом устроилась на корточках под стеной дома. Место было солнечное, и вскоре я почувствовала дурноту. Затем у меня возникла рвота.

Людмила испугалась, позвала Александру, возившуюся в доме, и они перенесли меня в тень, где облили водой. Но лучше не стало, болезненные эффекты нарастали. Тогда меня перетащили в дом, положили на кровать. Людмила долго оставаться не могла, утекла домой, а сестра облегчала мое состояние всеми способами, на которые была способна ее фантазия. Интуитивно она понимала, что надо чем-то наполнять желудок, чтобы мои спазмы не протекали мучительно. Я ела все подряд, что она давала, даже хлеб со смальцем и солью.

Но ничего не приносило облегчения, тогда сестра побежала к Алле-Жене за советом, мол, одна голова хорошо… Девушки знали не больше ее, но безучастными не остались — собрали с огорода первые огурцы этого сезона, еще сами не ели их, и отдали для меня. Это помогло, я съела огурцы и рвота прекратилась. Родители, придя с работы, нашли меня уже выздоравливающей. Впоследствии Женя стала врачом, правда, не практикующим, она работала в лаборатории мединститута. Алла обосновалась в Запорожье, работала продавцом.

4. Света Стеклова

У сестры была еще одна подруга — из одноклассников, Света Стеклова. Дочь то ли главного бухгалтера завода, то ли главного инженера. Семья была еврейская, пострадавшая от немцев — все дети погибли, а Света чудом уцелела. Родители дрожали над ней, но что не сделали немцы, то произошло по их вине.

Случилось это так. Как-то, когда Света была еще маленькой, на Славгород в очередной раз налетели цыгане и пошли по дворам облапошивать доверчивых простаков. Пришли они и к Доре Антоновне Стекловой, Светиной матери. У нее цыгане тоже что-то клянчили, но, получив меньше чем хотели, ушли восвояси. Потом одна из них вернулась — будто бы тайком от остальных решила сделать доброе дело, а на самом деле для мести.

— У вас есть ребенок, вот не очень вижу мальчик или девочка. Есть? — спросила у Доры Антоновны с притворным дружелюбием.

— Дочка есть, а что?

— Берегите ее от воды. Не пускайте купаться в ставках.

— Почему?

— Ей суждено утонуть, и она все равно утонет — от судьбы не уйдешь, но лучше позже. Вот будет одна в доме пить воду, захлебнется и погибнет. Жаль мне вас стало, поэтому я и сказала, не обижайтесь на меня.

Дора Антоновна еще и деньги заплатила той негодяйке, которая запрограммировала ее, а через нее и Свету, на страх воды и смерть от утопления. Всю жизнь Света избегала воды, пила и мылась только в присутствии матери. Ни о каких купаниях в водоемах, в море или на реке даже не заикалась.

Но вот перед выпускными экзаменами она влюбилась в простого рабочего парня, местного жителя, славянина. Школу Света окончила хорошо, получила аттестат с Серебряной медалью и на радостях собралась выйти замуж за своего избранника. Такого развития событий высокопоставленная еврейская семья допустить не могла. Единственная дочь пойдет за полуграмотного гоя — не бывать этому! Старый Стеклов сначала пытался повлиять на парня, а когда тот не согласился отступиться от Светы, уволился с завода и немедленно вывез семью в Днепропетровск.

В городе Света поступила в металлургический институт, но ее тяжелое настроение от этого не исчезло. Со временем она впала в депрессию — начала ссориться с родителями, обвинять их в излишней опеке, говорить, что это ей надоело. Отчаявшийся отец купил туристическую путевку на Кавказ и отправил дочку отдыхать. Впервые она осталась без родителей. И с той поездки не вернулась. Нелепый случай: с группой туристов переходила горный ручей, воды в котором было по щиколотку, оступилась, упала — и страх, с детства вбитый в ее сознание, привел к разрыву сердечной мышцы.