Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов Страница 21

Между прочим, один из юнкеров во время операции вошел в дом командира батареи, разбудил его, обезоружил и «доложил», что его батарея «выступает по приказанию генерала Алексеева». Увидев на юнкере погоны Михайловского артиллерийского училища, капитан, командир батареи, сказал:

– Как обидно, что меня разоружает мой младший однокашник…

9 декабря экспедиция вместе с трофеями прибыла в Новочеркасск. Среди добровольческой организации – ликование.

Генерал Алексеев перед этим, в одно из своих посещений батареи, назначил командиром ее подполковника Миончинского, сразу же внушившего к себе большое уважение юнкерам. С приобретением двух орудий подполковник Миончинский провел переформирование батареи. Был произведен расчет на 4 орудия – 2 взвода, один из которых получил орудия; была выделена команда разведчиков, частично на приобретенных конях, команды телефонистов, подрывников и хозяйственные чины. Не вошедшие в расчет юнкера – до 50 человек, были сведены в пеший взвод, который должен служить прикрытием батареи. При нем пулеметная команда в два пулемета.

* * *

После посещения 1-го батальона генералом Деникиным последовал приказ о назначении 40 офицеров для отправки их в г. Таганрог, чтобы там обезоружить гарнизон, состоящий из двух запасных полков, и таким образом приобрести оружие. Командиром этого маленького отряда был назначен штабс-капитан Панков. Для операции нужно было снабдить участников ее патронами, для чего батальон, оставив у себя около сотни обойм, остальные отдал им, что составило 3–4 обоймы на человека.

Слухи о движении эшелона добровольцев донеслись в Таганрог ранее появления в нем отряда и заставили разбежаться «героев революции». Таким образом, штабс-капитан Панков застал уже пустые казармы, с разбросанным повсюду оружием. На месте оставался только командир одного из полков и канцелярия другого. Собранное и погруженное в эшелон оружие состояло из пулеметов, бомбометов, винтовок и большого количества ружейных патронов. Там же были и телеграфные аппараты Юрингсона, которые командир запасного полка сперва никак не соглашался отдать, без «требования», которое ему и было выдано от имени «командира 1-й роты 1-го Особого, генерала Корнилова, батальона», за подписью штабс-капитана Захарова, чем командир полка и удовлетворился.

Ночью местные большевики обстреляли заночевавшую в казармах группу, но на большее не решились.

Нa следующий день по прибытии в Новочеркасск доставленное оружие, как захваченное на донской территории, пришлось сдать в донской арсенал. Себе удалось оставить только до 20 ящиков патронов, скрытых от наблюдавших за сдачей донских комитетчиков.

Формирование частей в Ростове

Кратковременное господство большевиков в Ростове и Нахичевани оказалось слишком малым, чтобы многотысячное офицерство этих городов и интеллигенция пришли бы к серьезному пониманию положения и выводам. Соображение простолюдина – «Мы рязанские! До нас враг не дойдет» – было покрыто еще более примитивными соображениями.

На организованном генералом Череповым, жившим в Ростове, собрании офицеров, собравшихся в числе около 300 чел., было «после деятельного обсуждения решено сформировать воинский отряд для несения службы по охране города и поддержания в нем порядка. Большинство офицеров охотно поддержало эту идею. Никаких мыслей о широком образовании армии общегосударственного значения еще не было, а лишь о самообороне» (генерал Черепов). Начальником отряда был избран генерал Черепов. Численность едва доходила до 200 человек.

Через несколько дней генерал Черепов поехал в Новочеркасск с докладом к атаману Дона.

– Я ведаю только казачьими делами, а все армейское в руках генерала Алексеева. К нему и обратитесь, – сказал атаман.

Генералу Алексееву генерал Черепов делал доклад на его квартире. «Небольшая, узкая, в одно окно комнатка, в которой стояла узкая кровать, стол и 3–4 стула. У меня невольно сжалось сердце. В таком убогом помещении живет второй после Государя человек Великой Российской Империи», – записал генерал Черепов.

«Внимательно выслушав меня, генерал воскликнул:

– Неужели в Ростове возможно провести формирование? С Божьей помощью начинайте! – заключил разговор генерал Алексеев и назначил генерала Черепова начальником отряда в Ростове. Таким образом, формирующийся для самообороны отряд вошел в Добровольческую организацию».

В Ростове было открыто Бюро записи добровольцев. Но мало их дали Ростов и Нахичевань. Несколько офицеров, записавшихся в отряд для самообороны, сочли для себя чрезмерным быть в Добровольческой организации и выписались. Обычным вопросом многих, приходящих в Бюро, был: «Что дает Добровольческая организация?» На него мог быть лишь один ответ: «Винтовку и пять патронов» и предупреждение для задумавшихся, что от большевиков можно получить пулю в затылок. Ответ не удовлетворял, а предупреждению не верили. Не верили, т. к. большевики в Ростове не трогали соблюдавших «нейтралитет» офицеров. Об этом открыто говорили, и разговоры были явно пропагандного в пользу нейтралитета характера.

В результате в течение двух недель Ростов и Нахичевань дали всего лишь около 300 добровольцев, хотя их улицы, кафе и рестораны были наполнены людьми в офицерской форме, превышающим это число в десятки раз. «Нейтралистам» приходилось слышать упреки добровольцев. Это оскорбляло их самолюбие, и они не оставались в долгу: «нагло насмехались над проходящими командами», «громко шипели: в солдатики играют». Не упускали случая, чтобы не задеть юного добровольца, стоящего на посту, и иронически не спросить: «Почему вы здесь стоите? Ну, ну, постойте, молодой человек!» – и, смеясь, пойти дальше. Смеялась и дама, шедшая с одним из таковых, видимо довольная остроумием своего кавалера. Нейтралитет соблюдался, но только неполным он был в отношении добровольцев.

Через некоторое время генерал Черепов снова поехал в Новочеркасск с докладом, но на этот раз ему пришлось делать его генералу Корнилову.

«Я ожидал увидеть генерала Корнилова, – записал генерал Черепов, – в военной форме, а здесь все были в штатской одежде и все незнакомые мне лица. Но потом, видя твердую и решительную походку шедшего впереди, я невольно встал. Подойдя к столу, на котором лежали списки, мною привезенные для доклада, он властным голосом спросил меня:

– Что вы скажете?

– Привез списки формирования для доклада генералу Алексееву, Ваше Высокопревосходительство!

Тут только я сообразил, что передо мной генерал Корнилов. За ним стоял господин в темно-синем костюме, с седеющей бородкой, с благодушной улыбкой на лице – генерал Деникин. Затем бросился в глаза худощавый, весьма подвижной господин – генерал Марков.

Генерал Корнилов, просмотрев списки, сказал:

– Ну-да! Это все офицеры, а где же солдаты?

Я доложил, что солдаты не идут к нам, мы их только разоружаем. Генерал Корнилов, ударив рукой по списку, громким, с требовательной интонацией, голосом возразил:

– Солдат мне дайте! Офицер хорош на своем месте. Солдат дайте мне!»

* * *

Первоначальные предположения и надежды первых добровольцев Ростова сформировать Ростовский офицерский полк быстро стали явно неосуществимыми, даже если бы