Коллектив авторов - Воспоминания о Корнее Чуковском Страница 21

Ольга Берггольц

НАЧАЛО

Помню, был в двадцатые годы красный кирпичный дом на углу бывшего Графского переулка и Фонтанки. Там помещался Союз поэтов. И вот я отважилась — приехала как-то из-за Невской заставы в Союз поэтов. Я приехала туда намного раньше, чем все остальные, тем более поэты. Первое, что меня потрясло, был громадный закрытый рояль, на нем холщовый чехол, а на чехле разноцветными буквами выписаны автографы писателей. Я подошла к роялю и стала его разглядывать. Меня поразила размашистая подпись: «Ал. Блок», — она была вышита, по-моему, красными нитками. Вторая подпись — лиловыми нитками. И так далее. Весь чехол этого невероятного рояля был расписан и вышит. Я села в уголок и замерла. В этаком святилище с роялем, расписанным автографами самых знаменитых поэтов века, которых я уже знала по книгам, мне было как-то одиноко.

Но вот в изгибе рояля появился очень высокий человек. У него были большие волосатые ноздри, он фыркнул и сказал:

— Открываем очередное заседание Союза поэтов.

Находящиеся в зале старики и старушки согласились:

— Откроем, откроем!

А я со своими абсолютно несовременными косами, достигавшими колен, толкнула близсидящую бабулю и спросила:

— Кто это?

Она посмотрела на меня как на не совсем нормальную и ответила с глубочайшим ко мне презрением:

— Господи боже мой, ну, это Корней! Корней Иванович Чуковский!

Для меня это был автор «Крокодила», он же доблестный Ваня Васильчиков. Но в ту минуту мир передо мной мгновенно перевернулся, и я поняла: если я не прочту Корнею Ивановичу своих стихов, меня больше в жизни не будет. И я спросила:

— А можно я прочту стихи?

— Пожалуйста, девочка, прочтите — сказал страшный Корней Иванович и запричитал: — Девочка, ну, вы сюда, сюда, к роялю, идите…

И я подошла к этому роялю и прочитала стихи:

Я каменная утка,Я каменная дудка,Я песни простые пою.

Ко рту прислони,Тихонько дыхниИ песню услышишь мою.

Лежала я у речкиПростою землею,Бродили по мне журавли.

А люди с лопатойПриехали за мною,В телегах меня увезли.

Мяли меня, мялиРуками и ногами,Сделали птицу из меня.

Поставили в печку,В самое пламя,Горела я там три дня.

Стала я тонкой,Стала я звонкой,Точно огонь я красна.

Я каменная утка,Я каменная дудка,Пою потому, что весна.

Я прочитала это, может быть, пропела, может быть, пропищала, а огромный Корней Иванович подошел ко мне, обнял за плечи и пропел-прогудел:

— Ну, какая хорошая девочка! — А потом повернулся ко всем и проговорил: — Товарищи, это будет со временем настоящий поэт.

E. Полонская

МОЙ РЕФЕРАТ

…Среди всевозможных реклам, призывов и извещений об открытии самых различных студий — театральных, вышивальных, акробатических — я прочла о том, что издательство «Всемирная литература» открывает кратковременные курсы для переводчиков. В тот же день вечером я была на Литейном проспекте, в доме 28, где помещалась канцелярия курсов-студий.

Мне предложили на выбор четыре отделения: прозы, поэзии, переводов и критики. Во главе каждого из отделений стояли известные писатели. Одновременно со мной в студию пришло несколько человек, по большей части в шинелях, с оборванными погонами. Среди них были только двое в штатских пальто. […]

Они оба записались на отделение прозы и критики, а я выбрала поэзию и критику, хотя, собственно говоря, мне хотелось записаться на все отделения. Я услышала тут и фамилии обоих: Груздев и Зощенко. […]

С обоими я стала встречаться на занятиях Корнея Ивановича Чуковского, руководителя отделения критики. На первом же занятии он рассказал нам о широких замыслах Алексея Максимовича Горького, стоявшего во главе издательства «Всемирная литература», которое хотело дать русскому читателю в образцовых переводах лучшие произведения литератур народов всего мира.

Корней Иванович сразу подверг сомнению, что мы все будем заниматься переводами, и, как выяснилось из разговоров, не переводы привлекали нас в студию. Во всяком случае, большинство из нас. На курсы записалось много молодежи. […]

Корней Иванович вел занятия умно и непринужденно. Он рассказывал, над чем работает сам, к предлагал нам, студистам, включаться в работу над этими же темами. Ведь кроме переводчиков издательству «Всемирная литература» нужны были и квалифицированные редакторы, и авторы вступительных статей. […]

…Корней Чуковский […] на занятиях в студии «Всемирной литературы» придумал писать вместе с нами, студистами, веселую книжку, содержания которой мы даже не знали, но которая начиналась с того, что все куда-то бежали, ехали в самых невероятных сочетаниях. Каждый из нас придумывал какую-нибудь смешную строчку, а Корней Иванович, вышагивая длинными своими ногами по комнате, собирал все это вместе и выпевал своим тонким, убедительно-проникновенным голосом:

Ехали медведиНа велосипеде,А за ними котЗадом наперед…

Каждую строчку говорил кто-нибудь из нас, а у Корнея Ивановича получалось стихотворение, и он хвалил нас и говорил: «Ну, дальше, дальше, дальше!» — мы веселились и хохотали и продолжали выдумывать в полное свое удовольствие, не задумываясь над тем, пойдет ли это куда-нибудь, будут ли это редактировать, а может быть, запретят. Нет, этого не могло быть!

Именно в такой атмосфере доверия и радостного желания сказать по-своему, так, чтобы было интересно детям, и возникла детская литература Страны Советов в начале двадцатых годов. […]

Корней Иванович в то время работал над проблемами творчества Александра Блока и в числе прочих предложил нам написать статью о всех трех только что вышедших томах его стихотворений. Студисты быстро разобрали все темы, кроме блоковской. И только двое остались без темы — Зощенко и я. Тогда Корней Иванович предложил нам написать «основательную», как он сказал, статью о Блоке вдвоем, включив туда же разбор стихотворения «Скифы» и поэмы «Двенадцать», о которых тогда много спорили.

Не без страха я согласилась взять на себя разбор последнего тома стихотворений Блока. Тогда Чуковский поручил Зощенко проанализировать первые два тома и не вошедшие в третий том «Скифы» и «Двенадцать». В ответ Михаил Михайлович (к этому времени мы уже знали, что так зовут Зощенко) что-то пробурчал, — по-видимому, он согласился. По окончании занятий я предложила ему встретиться и обсудить, как мы будем работать.