Юрий Науменко - Шагай, пехота ! Страница 21

Абухов захватил с собой группу солдат и бросился навстречу десанту. Они успели добежать до отсечной траншеи. Три танка шли уступом прямо на них. За машинами - цепочки пехотинцев. Капитан огляделся: красноармейцы сноровисто разгребали снег, укладывали на бруствер гранаты и бутылки с горючей смесью. И он тоже разгреб канавку в снегу, приготовил гранаты. Томительны минуты ожидания. Все ближе гитлеровские танки. Вдруг в этот напряженный момент комбат услышал взволнованный голос Марии Кухарской:

- Как же сладим с ними, пушки-то нету...

Абухов резко бросил:

- Немедленно уходи отсюда!

- Гранаты возьми, - Мария открыла сумку, аккуратно положила у ног Абухова две противотанковые гранаты и, пригнувшись, молча отошла подальше.

Танки ударили по гребню отсечной траншеи, которая почерневшим, извилистым жгутом тянулась в тыл полка. Снаряды рванули мерзлую землю, вздыбили снег чуть правее и сзади цепочки бойцов. Пронесло. А танки все ближе и ближе. До них уже не более 50 метров. И тут пошли в ход гранаты. Передний танк, разматывая левую гусеницу, закружил на месте. Второй уже навалился передними катками на траншею и стал разворачиваться, чтобы проутюжить ее. В этот миг капитан Абухов и метнул на корму танка противотанковую гранату. Над машиной взметнулось черно-багровое облако. Николай удал на дно траншеи. К нему кинулась Кухарская.

Она распахнула ватник комбата и зажмурилась: гимнастерка, продырявленная в нескольких местах, кроваво взмокла...

Третий танк не рискнул подойти к траншее. Отстреливаясь, он пятился к балке. В этот момент на отсечную позицию выкатили свои орудия противотанкисты. В коротком окровавленном полушубке Мария металась от одного раненого к другому. Из сумки белой лентой тянулся размотанный бинт. Усталость сгибала плечи девушки. Десятки воинов были ей обязаны жизнью. Своими руками она откапывала их из снега, перевязывала и на покоробленной от мороза плащ-палатке волокла с поля боя к блиндажам, к людям, к теплу. Подвигу, который совершила Мария Кухарская, нет равных. О ней слагали на фронте стихи и песни. Родина высоко оценила ее мужество, наградив за бои под Сталинградом орденом Ленина.

Вместо погибшего Николая Абухова командиром 1-го батальона был назначен старший лейтенант М. Ф. Ананенко. Коммунист с довоенным стажем, Михаил Федорович добровольно ушел на фронт с должности председателя райисполкома. Отличался он завидным хладнокровием и в самых драматических ситуациях боя никогда не терялся, действовал смело и решительно. В одном из первых боев под Сталинградом Ананенко был ранен в ногу, по в госпиталь идти отказался, хотя почти два месяца хромал. А чтоб легче было двигаться, он раздобыл где-то кавалерийскую шашку, вернее, клинок без ножен и ходил, опираясь на него, как на палку.

Таким он мне и запомнился: лихой пехотинец в ватной телогрейке (шинели под Сталинградом мы почти не носили), с обнаженной шашкой в руке.

* * *

Почти весь январь мы с боями преследовали отступающего противника. В трудных сражениях полк освободил Кузьмичи, совхоз "Опытное поле". Умело был осуществлен прорыв укреплений гитлеровцев 1-й стрелковой ротой, которой теперь командовал лейтенант П. И. Мельников. Под его руководством рота выбила немцев из 6 блиндажей, захватив при этом 16 пленных, в рукопашной схватке истребила 50 фашистов и захватила один тяжелый и 2 ручных пулемета. А 2-й стрелковый взвод под командованием младшего лейтенанта А. М. Мартынова выбил фашистов из 4 блиндажей. В этих боях отличились и воины минометного взвода лейтенант А. Ф. Ильченко, и минометный расчет Н. И. Закутного. Лейтенант Т. М. Арбузов, заместитель командира минометной роты, бессменно корректировал огонь минометчиков.

Из январских сводок Совинформбюро нам было известно, что идут бои по прорыву блокады Ленинграда. И вот 18 января она была прорвана! Это был большой праздник для всего советского народа.

А 21 января мы узнали об изгнании немецко-фашистских захватчиков из Ставрополя, города, где формировался наш полк. В подразделениях состоялись митинги. Воины решили послать в газету "Ставропольская правда" открытое письмо своим землякам, в котором поздравили их с освобождением края и выразили надежду, что ставропольцы возродят к жизни города, села и станицы и внесут достойный вклад в экономику страны. А мы, заверяли земляков воины полка, будем громить ненавистного врага и не пожалеем ни крови, ни самой жизни для достижения полной победы над гитлеровской Германией.

Письмо подписали старшина Дорошенко, сержант Теряев и красноармеец Гальченко из Петровского района, младший сержант Куцевалов из Благодарненского района, капитан Борозенец и красноармеец Ширяев из Красногвардейского района, красноармеец Прохода из Ново-Александровского района, ефрейторы Ковтун и Черненко из Апанасенковского района, старший лейтенант Пирогов и красноармеец Можаев из Нагутского района, другие ставропольцы.

Памятным для воинов полка был день 26 января. В этот день у Мамаева кургана соединились войска 21-й и 62-й армий Донского фронта, расчленив тем самым окруженную группировку немецко-фашистских войск на две части, северную и южную. Мы доколачивали северную.

23 января 343-я стрелковая дивизия нанесла главный удар в направлении Орловка, Сталинградский тракторный завод. Через несколько дней мы вплотную подошли к развалинам заводских корпусов.

Вот они, искромсанные бомбами и снарядами, обожженные огнем, молчаливо поднявшиеся над землей черные, горестно изломанные скелеты. Больно смотреть не только на израненных, искалеченных войной людей, больно смотреть и на здания, превращенные в руины, на землю, обезображенную воронками, скопами и траншеями.

Все это противоестественно, направлено против самой жизни, человеческого существа.

Полк занял позиции по гребню балки со странным названием Мокрая Мечетка. В балке, в избушке, оборудовали КП, а НП вынесли на гребень. В тот день мы сидели втроем на командном пункте - подполковник Панский, майор Шкурин и я. Обговорили, как нам штурмовать большое трехэтажное здание, видимо, бывший административный корпус Тракторного завода. Надо было создать штурмовые группы, определить огневые средства поддержки атаки.

- Вот ты этим и займись, Юрий Андреевич, - сказал мне командир полка, - а мы с комиссаром на НП пойдем. Оттуда виднее, что и как делать, да и за немцами заодно понаблюдаем.

Не прошло и часа, как зазвучал телефонный зуммер. Я снял трубку, нажал рукой на клапан.

- Беда, товарищ капитан, - узнал я взволнованный голос начальника разведки капитана Белоусова. - Командир полка ранен, а замполит погиб.

400 метров, отделявшие НП от командного пункта, я преодолел за несколько минут, благо в снегу была уже проторена тропинка. Взору открылась печальная картина. Блиндаж наблюдательного пункта был разворочен взрывом снаряда. На земляном полу лежали Панский и Шкурин. Командир полка был в сознании, он получил ранение в ногу, а на тело замполита страшно смотреть: обе ноги до колен были оторваны, лицо залито кровью. А рядом валялся пистолет. Позже мы выяснили: Шкурин был после ранения жив, но пустил себе пулю в висок. Или мучений не выдержал, или калекой не хотел оставаться... Погиб верный мой фронтовой товарищ, которого любили в полку за справедливость, мужество, внимание к людям. И опять стал я врио командира полка. Но ненадолго. А Шкурина заменил батальонный комиссар И. Г. Безухов.