Александр Горфункель - Томмазо Кампанелла Страница 21

К религиозно-идеалистическим выводам вело калабрийского философа и сохранившееся в его натурфилософии аристотелевское представление о целенаправленном характере космоса, о господстве целесообразности в природе: телеология неизбежно вела к теологии. Мир подчинен стремлению к гармонии и порядку. «Я всегда ставлю на первое место, — писал Кампанелла в замечаниях к „Великому итогу“, — целевое начало, поскольку оно является подлинной причиной вещей, созданных искусством, а физические начала — как тепло, холод, материя, пространство — являются средствами для достижения цели, о чем я говорил в „Метафизике“. Но тот, кто считает мир вечным или возникшим случайно, не ищет в нем цели. Я же ясно вижу, что действующая природа ничего не делает без цели и никогда не впадает в излишества и не терпит недостатка в необходимом, управляемая наилучшей доблестью» (26, стр. 307).

Так закономерность, господствующая в природе, осмысляется в философии Кампанеллы как целенаправленность бытия, а совокупность природных законов из мира природы переносится на небо, соотносится с мудростью, волей и мощью бога-творца. В «Великом итоге» Кампанелла вложил в уста бога такие слова: «Я предоставлю им (природным началам) действовать, чтобы рок, зависящий от моей воли, руководил ими с необходимостью моей мощи таким образом, чтобы они соразмерялись в гармонии, зависящей от моей мудрости» (26, стр. 244).

Необходимость, рок и гармония выражают в философии Кампанеллы в теологизированной форме объективные закономерности бытия, господствующие в природе. Ибо не с небес на землю низводит калабрийский мыслитель законы природы, а объективно присущие природе закономерности представляет как зависящие от божественной воли. Бог Кампанеллы — бог-диалектик, объединяющий в гармонии целого глубокие внутренние противоречия природы; по существу ему остается только освятить своим авторитетом ту структуру космоса, которую открывает миру «Философия, доказанная ощущениями».

Все вещи в мире образуются, по учению Кампанеллы (и в этом он следует традиции неоплатонизма), в результате их одновременной причастности бытию и небытию. Это отрицательное определение-ограничение вещи связано с тем, что всякая вещь не только существует в действительности и тем самым причастна бытию, но и одновременно тем самым, что она является данной вещью, ограничивает свое бытие и причастна к небытию. «Все сущее состоит из конечного бытия и бесконечного небытия», — писал Кампанелла в «Богословии» (33, стр. 132). «Всякая конечная вещь ограничена небытием, следовательно, причастна небытию», — развивал он эту мысль в последнем варианте своей «Метафизики» (19, стр. 99). Еще в «Городе Солнца» обосновывал он свое учение о диалектике бытия и небытия: солярии «начал метафизических полагают… два: сущее, то есть вышнего бога, и небытие, которое есть недостаток бытийности и необходимое условие всякого физического становления; ибо то, что есть, не становится, и, следовательно, того, что становится, раньше не было» (5, стр. 114).

Так всякая вещь оказывается частным моментом в непрерывном потоке бытия. В этом потоке изменения, возникновения и гибели вещей и осуществляется всеобщая гармония целого. В природе «нет уничтожения, но только превращение», писал Кампанелла в «Богословии» (34, стр. 86). «Мы не знаем, чем были в материнской утробе, и еще меньше знаем, чем были, находясь в семени отца или являясь кровью и хлебом, из которого произошла кровь, и травой, из которой произошел хлеб, и это изменение поэты уподобляют движению вод Леты. Действительно, как всегда различна вода в реке, так постоянно изменяются и вещи физического мира. И когда они изменяются, то превращаются не в одну какую-либо вещь, но во многие; так, мясо коровы становится дымом, и паром, и навозом, и мочой, и многими иными вещами. И как типографский шрифт постоянно употребляется для составления новых страниц и постоянно разбирается, так и всякая телесность подвергается превращениям, и смерть одного служит зарождению многих, и из многих смертей рождается новая вещь. И однако, в целом жизнь едина, подобно тому как в человеческом теле хлеб, умирая, оживает как кровь, а кровь умирает, чтобы стать плотью и жизненным духом, и он уже не помнит, что был кровью, и так многочисленные страдания и наслаждения, смерти и рождения создают жизнь одного-единственного тела. Нам предшествует не постоянная жизнь одного организма, но поток жизни, состоящей из жизней и смертей, сменяющих друг друга в потоке, и так многочисленные превращения составляют из многих смертей и рождений жизнь мира, и, однако, ничто не умирает, потому что бог не позволяет умереть тому, чему он дал бытие. Это понял Вергилий, сказав, что смерти нет и что бог находится во всех вещах» (20, стр. 143).

Формула эта — относительно бога, находящегося в вещах, — в философии Кампанеллы не вела к радикальному пантеизму в духе Джордано Бруно, к отождествлению бога и мира, бога и природы, бога и материи. Будучи «более внутренне присущим вещам, чем природа», бог Кампанеллы «не смешивается и не соизмеряется с материей» (33, стр. 92, 100). Это разделение природы и бога необходимо Кампанелле для того, чтобы подчеркнуть несовпадение бога и мира. «Мир не есть бог», — утверждает он в «Богословии», полемизируя с пантеистической философией (33, стр. 106).

Бог-творец Кампанеллы по самому определению своему есть бог конечного мира. Принятие бесконечности космоса — и это убедительно показал Джордано Бруно — неизбежно вело к отождествлению бога и природы, к обожествлению материи. В своей «Космологии» — третьей книге «Богословия», посвященной строению материального мира, — Кампанелла неоднократно ставит вопрос о бесконечности Вселенной и всякий раз убедительно показывает, что принятие бесконечности материального мира с необходимостью ведет к отождествлению мира и бога.

«Если бы мир был бесконечным, в нем существование не отличалось бы от сущности», — говорил Кампанелла (48, стр. 12); а это означало бы совпадение мира и бога, ибо отделение реального бытия от его сущности служило гносеологической предпосылкой теологической картины мира. Поэтому Кампанелла не принимает телесной бесконечности бога. Бесконечный мир не может быть создан богом, сотворен во времени. «Если бы мир был бесконечен, то я не вижу, каким бы образом я мог дать ему начало» (48, стр. 46).

«Я не смею вслед за Патрицци полагать бесконечными пространство и тела», — писал Кампанелла в «Космологии» (48, стр. 88). Что означает это «не смею»? Сочинения Франческо Патрицци были занесены в Индекс запрещенных книг. Имени Джордано Бруно Кампанелла в своей «Космологии» не произнес ни разу. Но дело не в страхе перед инквизицией. Суть дела в том, что бесконечность мира в пространстве означала бы одновременно и наличие в нем самостоятельной активной способности к движению, «ибо то, что бесконечно в величине, бесконечно и в силе», а тогда нельзя доказать, что этот бесконечный мир «имеет начало от другого»: бесконечная Вселенная исключает бога-творца. «Мы же, — говорит Кампанелла, — полагая начало творения мира и пространства, не можем считать сотворенный мир бесконечным» (48, стр. 88).