Иван Иванов - Операция «Адмиралъ» . Оборотни в эполетах Страница 21

Колчак. О таких настроениях мне ничего не известно, так как мне об этом никто не сообщал. Наоборот, если у меня и были сомнения, то они рассеялись в ближайшие дни, когда я получил уверенность, что подобная конструкция правительства и власти приветствуется всей армией. И дальше, в последующие дни, я от армии ничего, кроме самого хорошего, кроме самого положительного отношения, не видал. Ни одного оскорбительного письма, ни одного памфлета из армии за все время пребывания моего Верховным правителем я не получал». [Окончание протоколов].

Как говорится, сказано много и не сказано почти ничего…

Итог работы Следственной комиссии.

«6 февраля 1920 года Иркутский военно-революционный комитет постановил:

бывшего верховного правителя адмирала Колчака и бывшего председателя Совета министров Пепеляева — расстрелять.

Лучше казнить двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв.

Председатель Иркутского военно-революционного комитета А. Ширямов.

Члены: А. Сноскарев, М. Аевенсон.

Управляющий делами Н. Оборин».

Историческая справка. Об окончании операции «Адмирал» рассказывает С. Т. Брезкун. «Когда нужда в Колчаке отпала, союзники сдали его эсерам и меньшевикам, которые в те годы представляли местную власть в Иркутске. И заметьте: эсеры и меньшевики до поры до времени прекрасно уживались и с белогвардейцами, и с интервентами.

Чешский офицер представил Колчаку комиссию По-литцентра и объявил, что адмирал передается из рук в руки под юрисдикцию Политцентра. По свидетельству Нестерова (эсера, заместителя командующего Политцентра. — С. Б.), Колчак особенно не удивился, но все же спросил: «Это чье решение? Жанен лично знает об этом?»

Чех заверил Колчака, что Жанен знает, и адмирал больше не задавал вопросов».

Очевидно, что, отдавая Колчака Политцентру, Жанен уже предрешил его судьбу. С отступающим Колчаком вывозилось и золото, захваченное летом 1918 года командованием чехословацкого корпуса в Казани. Вагоны с золотом, видимо, попали интервентам в руки в Нижнеудин-ске (хотя из документов следует, что Политцентру вместе с «верховным правителем» должен был быть передан и «золотой эшелон»).

В книге Ю. Кларова «Допрос в Иркутске» приводятся точные данные о количестве общего вывезенного золота — 21 637 пудов 25 фунтов, что в пересчете на современные меры означает 346 тонн! Англичане, американцы, японцы, французы, возможно и чехи, сумели договориться о разделе добычи и вывезли золотой запас России в свои страны. Это не домысел. Публикации о том, что золото России обнаружилось в английских и других иностранных банках, появились недавно в печати, но, кажется, кому-то это не нравится, и тема русского золота исчезла с газетных и журнальных полос…

Голод 1921–1922 гг. в России из-за неурожая (засухи в центральной части России случались и до, и после — в соответствии с одиннадцатилетним циклом солнечной активности) унес многие тысячи жизней. И правительство Советов не могло закупить хлеб за границей, потому что казна была пуста, потому что золото «благодаря» Колчаку досталось интервентам. Те жизни, вернее мучительные смерти, — на его совести.

Сегодня, желая представить большевиков как жестоких и кровожадных уголовников, пишут всякое. Одни — что большевики расстреляли Колчака, другие (понимая: ложь уж слишком явная) — что Колчака расстреляли по приказу Ленина. Приказывать иркутским меньшевикам и эсерам (напомню, что в 1918 году эсеры организовали покушение на Ленина) Владимир Ильич мог с таким же успехом, как если бы он отдавал приказы Колчаку, японцам или английской королеве (части Красной армии вошли в Иркутск только 7 марта 1920 г.).

Говорю так не потому, что большевики поступили бы иначе. Но Ленин настаивал, чтобы Колчака доставили в столицу — чтобы судить и выявить всех виновных, все преступления. Этому есть подтверждения.

Но попытки заполучить арестованного Колчака и переправить в Москву не удались. Судить и развенчать — это нужно было большевикам, но кто-то очень хотел, чтобы этого не произошло, и Колчак был расстрелян.

Известно, что Ленин настаивал и на том, чтобы привезли царскую семью в Москву. Но был еще ВЦИК (Всероссийский центральный исполнительный комитет), который возглавлялся Я.М. Свердловым, именно там было принято решение об уничтожении царя.

Прибавим к этому, что была еще, правда, шифровка из Москвы в Иркутск относительно расстрела Колчака, но, вопреки утверждениям некоторых «знатоков истории», на ней не было подписи Ленина. О том, кто послал эту шифровку (из большевистской Москвы эсерам и меньшевикам, врагам большевиков!), можно только гадать. Это еще одна загадка операции «Адмирал»…

В заключение этой части книги скажем, что с юридической точки зрения Колчак по-прежнему является преступником. На этот счет есть совершенно определенное решение: «Прокуратура Омской области, изучавшая по заданию Генеральной прокуратуры РФ архивные материалы о деятельности Верховного правителя России Александра Колчака, не нашла оснований для его реабилитации».

Ранее военным судом уже рассматривался вопрос о реабилитации адмирала Колчака в соответствии с Законом РФ «О реабилитации жертв политических репрессий». Определением суда Колчак был признан не подлежащим реабилитации.

Часть 5. СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ

Мы приводим свидетельства М. Жанена и Георгия Гинса, при этом обращая внимание читателя на то, что эти записи были тщательно отредактированы авторами, пик. предназначались для опубликования. Однако даже из этих «причесанных» мемуаров становится ясным очень многое из того, что касается истинной роли адмирала Колчака, а также действий американцев, англичан, французов и чехов в Сибири.

Морис Жанен. ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА

(впервые эти отрывки из дневника М. Жанена были опубликованы в парижском журнале «Славянский мир». № 12 за 1924 г. и №№ 3 и 4 за 1925 г.)

…12 сентября 1918 г. Масарик[5] занимает (в Вашингтоне) квартиру в огромном отеле, недалеко от французского посольства. Из окон — прекрасный вид на город. Две или три комнаты заняты под канцелярию для секретарей. Кабинет меблирован скромно: много книг и брошюр.

Вначале мы долго беседуем о том, что произошло в России с тех пор, как мы виделись в Могилеве. Он рассказывает мне о чехословацких войсках в России, говорит, что главное командование добросовестно занялось их формированием лишь после назначения генерала Духонина. Все его предшественники (Духонин представил доказательства) разрешали это на словах, но запрещали втайне. Я отвечаю, что прекрасно знал о существовании на высших и низших постах людей, которые методически чинили препятствия. В главном штабе, например, было потрачено полтора года на составление для этих войск полевого устава. Мне пришлось даже протестовать против намерения коменданта концентрационного лагеря наказать чехов за то, что они праздновали тезоименитство Франца-Иосифа. В министерстве иностранных дел шла серия интриг под руководством М. Прикорского, известного австрофила и мадьярофила и пр. и пр. На Керенского, наконец, в этом отношении можно было положиться не более, чем на других. Во всяком случае, меня удивляло, что даже такой честный человек, как Алексеев, и тот действовал исподтишка, равно как и Гурко, у которого это было не в характере и который энергично поддерживал Стефаника.