Игорь Минутко - "Рот Фронт!" Тельман Страница 21

- Непонятно мне, - сказал наконец Ганс, - вот этот Карл Либкнехт - он кто? Имя и фамилия вроде немецкие, а пишет... Будто наш главный враг не в окопах противника, а в собственной стране. Интересно получается. А кто же тогда французы? Друзья, что ли? Вон их сколько полегло, да и наших много побили.

- Может, и друзья. - Эрнст повернулся к Гансу, бросил окурок на дно траншеи и затоптал его ногой. - Попробуй найди среди этих убитых и живых французов хоть одного лавочника или фабриканта. В кого мы стреляем? В таких же, как сами, рабочих и крестьянских парней. Так-то, брат. Выходит, не они наш главный враг. Их самих насильно загнали в окопы и заставляют умирать неизвестно за что.

- Значит, - развел руками Ганс, - для французов тоже не мы враги, а их буржуи? Я правильно понимаю?

- Правильно, Ганс! Втолкуй себе раз и навсегда: капиталисты затеяли эту войну ради своих интересов. Только воюют они не сами, а нашими руками, руками народа, потому что власть у них. И везде так - в Германии, во Франции, в России...

Они помолчали. Солнце над головой висело раскаленной добела сковородкой.

- Почему же тогда, Эрнст, буржуи нами командуют, почему не свернуть им шею? Нас же больше!

- Беда в том, что не все так думают, не все это понимают. Вот поэтому социал-демократы Карл Либкнехт, Роза Люксембург и пишут воззвания, чтобы раскрыть нам глаза, чтобы люди знали, кто главный враг. - Тельман взял винтовку, стряхнул пыль с мундира. - Повернуть оружие против буржуазии непросто. Вот если этого захотят не только ты да я, да еще два-три десятка солдат, а весь трудовой люд, включая армию, - тогда дело другое. Тогда скрутим шею буржуям, как ты говоришь. А пока, дружище, передай листовку товарищам, пусть читают. Да осторожней, время военное. Разговор, чуть что, будет короткий.

- Сам-то поосторожней. - Ганс, который был старше Тельмана, озабоченно посмотрел на товарища. - Держи ушки на макушке.

- Держу, - отшутился Эрнст. - Видишь, еще торчат кверху, а не висят лопухами.

Они засмеялись и пошли по траншее туда, откуда доносились негромкие голоса и где курился дымок сигарет и самокруток.

В блиндаже Эрнст Тельман пристроился на ящиках от снарядов и, достав лист чистой бумаги и карандаш, стал писать письмо: «Спасибо вам за посылочку с домашним пирогом. Мне он понравился, товарищам моим - тоже. Будете печь еще - не забывайте про нас».

Только самые близкие друзья знали, что пироги долгое время служили прикрытием. Между картонными стенками коробки, в которую их укладывали, были спрятаны листовки. Их присылала на фронт Тельману социал-демократическая группа «Спартак», ставшая в Германии центром антивоенной борьбы.

...Рано утром 19 января 1934 года в замочной скважине загремел ключ. Дверь распахнулась.

- Выходи! - Гиринг стоял в коридоре рядом со стражником и демонстративно похлопывал о ладонь плеткой.

Эрнст Тельман, прямо глядя в глаза гестаповца, которые ничего не выражали, кроме тупой злости, шагнул ему навстречу.

...Знакомая комната. Табурет. У одного гестаповца засучены рукава белой рубашки по локоть. Пиджак предусмотрительно снят. Сколько их? Кажется, пятеро. Сколько стоит за спиной?

Он взглянул на часы. Четверть десятого утра.

- Итак, Тельман, ты будешь отвечать на вопросы?

- Ни на какие вопросы я отвечать не буду.

- Посмотри еще раз на часы. - Гиринг стоял перед ним, поигрывая плеткой. - Даю тебе пять минут,

«На этот раз живым отсюда я не выйду, - хладнокровно подумал он, сжимая веки. - Что же, мы все готовы к такой развязке. И смерть революционера, достойная смерть, - тоже борьба, В последнем поединке нам есть с кого брать пример. А как встретили свой смертный час они?.. Память, память! Приди на помощь!..»

ИХ ПРИМЕР

...Весть об Октябрьской революции в России он встретил во Франции, в окопах. Шли изнуряющие «позиционные» бои. Целый год бездействия, почти бездействия. Только агитационная работа среди солдат, распространение листовок «Спартака» с краткими статьями его лидеров - Розы Люксембург и Карла Либкнехта.

А потом - эта бойня. Батарея, в которой служил Эрнст Тельман, оказалась в 70 километрах от Парижа. То было кровопролитное и бессмысленное :- в стратегическом отношении - наступление немецких войск на французскую столицу, авантюрная попытка германского генерального штаба переломить ход войны в свою пользу.

Обескровленная армия остановилась. Французские войска в августе 1918 года перешли в контрнаступление. В ту пору в записной книжке Эрнста Тельмана появились такие слова: «Никогда я не видел ничего более ужасного, чем сегодня»; «Все тот же убийственный артиллерийский огонь противника»; «Мы несем чудовищные потери».

Началось бесславное отступление, и вот тогда, уже в начале ноября, поползли слухи о революционных событиях на родине. В историю они войдут под названием «Ноябрьская социалистическая революция в Германии».

...Он рвался домой, в Гамбург. Всего одна фраза в записной книжке Тельмана 9 ноября 1918 года: «В два часа дня я и четверо моих товарищей ушли с фронта».

Когда Эрнст появился в родном городе, революция шла полным ходом, однако главные события разворачивались в Берлине. Гамбург был захвачен борьбой партийных группировок - уже произошел раскол Немецкой социал-демократической партии, образовалась так называемая Независимая социал-демократическая партия Германии, отделившись от старой СДПГ; в Гамбурге левые радикалы в первых числах января 1919 года создали организацию, именуемую Коммунистической партией Германии...

Между членами всех трех партий шли ожесточенные споры - о тактике в революции, об отношении к большевикам, об участии (или неучастии) в выборах в парламент, о том, следует ли создавать специальную организацию солдат, вернувшихся с войны.

Эрнст Тельман принял платформу независимых социал-демократов, вступил в их партию, хотя в ту пору по многим животрепещущим вопросам у него не было твердых позиций.

Споры, столкновения противоположных мнений, образование групп...

Шестнадцатого января 1919 года в битком набитом зале кафе недалеко от Гамбургского порта шло собрание представителей всех партий, на котором обсуждался вопрос об отношении к советской России.

Атмосфера была накалена.

Только что один из новых функционеров Независимой социал-демократической партии Германии, Пауль Дитман, заявил с трибуны под свист и возмущение в зале, что ориентироваться на красную Россию нет никакого смысла, дни ее сочтены, потому что большевики - авантюристы.

Вот тогда сразу же попросил слова Эрнст Тельман и в мгновенно наступившей тишине убежденно сказал (он свято верил в правоту своих слов):