Сергей Капков - Королевы смеха. Жизнь, которой не было? Страница 21

«Я ни разу, ни одной из них не сказал даже в порядке шутки, даже из приличия ни одного ласкового слова, а не то чтоб там «люблю», – писал Каплер Валентине о своих увлечениях. – Потом произошла у меня в жизни самая настоящая революция – это ты. И я к тебе не только не успокаиваюсь, но с каждой минутой все больше люблю, все больше привязываюсь, все больше ценю. И я даже подсознательно совершенно не представляю себе жизни без тебя…»

Встретились они только в 53-м, когда умер Сталин. В 55-м расписались, а в 61-м развелись. Последние три года их брак существовал лишь формально. Валентина Георгиевна узнала о романе мужа с поэтессой Юлией Друниной, и ушла от него. Каплер пытался сохранить дружеские отношения, писал ей отовсюду о своих творческих планах, постановках, поездках, сначала делал вид, будто ничего не произошло, потом умолял смириться с его новой жизнью и в память о перенесенных испытаниях остаться близкими людьми. Токарская не отвечала на письма и бросала телефонную трубку.

После развода Алексей Яковлевич предложил жене по-честному поделить квартиру и дачу, но Валентина Георгиевна оставила ему все и вновь оказалась одна. Теперь уже навсегда.

Своя квартира у Валентины Токарской появилась только под старость. До войны (да и после) почти все артисты, даже самые знаменитые, жили в коммуналках. Будучи звездой Мюзик-холла Токарская поселилась у костюмерши Раисы Белозеровой, затем получила комнату на Тверском бульваре, потом переехала в Оружейный переулок, а после возвращения из ссылки вновь оказалась на улице.

Раиса, или, как называли ее все в окружении Валентины Георгиевны – Райка, оказалась в жизни актрисы единственным близким человеком. Она сохранила все вещи хозяйки, постоянно ездила к ней в Воркуту, вывезла в Москву и тем самым спасла уникальный архив Каплер а, а потом вновь приютила Токарскую у себя. Когда Валентина Георгиевна, наконец, получила отдельную квартиру, Райка готовила еду, убиралась, помогала по хозяйству. Актриса составила на нее завещание, но Раиса Белозерова скончалась раньше.

Они до сих пор вместе. Их прах помещен в одну нишу в Донском колумбарии…

В 1953 году Валентина Токарская вернулась в Театр сатиры и вскоре снялась в кино – сыграла шпионку Карасеву в первом советском детективе «Дело № 306». Фильм, говоря современным языком, стал «блокбастером». Детектив, а тем более экранный, в СССР был большой редкостью. В «Деле» присутствовали все необходимые для этого жанра атрибуты – стрельба, погони, шпионские пароли, разоблачения. Был обаятельный, симпатичный следователь – Борис Битюков, мудрый милицейский начальник – Марк Бернес, очаровательная, взбалмошная блондинка – Людмила Шагалова и опасная шпионка, работавшая в аптеке под именем Карасевой Марии Николаевны. На самом же деле звали ее Магда Тотгаст. Она же Фишман, Ованесова, Рубанюк, Иваниха. Впервые с советского киноэкрана прозвучали слова: «На пушку берешь, начальничек? Не выйдет!» И произнесла их именно Валентина Токарская, игриво закрутив на лбу локон и выпустив в Бернеса струйку папиросного дыма.

Фильм посмотрели десятки миллионов человек, причем неоднократно. «Пирамидон в порошках есть? Тогда дайте в таблетках. Две пачки. И одеколон «Лесная вода», – цитировалось повсюду к месту и не к месту.

Токарскую вспомнили не все, ведь после «Марионеток» прошло двадцать лет, и бывшая звезда, конечно же, изменилась. Зато теперь ее узнавали повсеместно. Особенно – на фоне слухов и сплетен о недавней отсидке. Любопытно, что критики картину разгромили, досталось и исполнителям главных ролей. Похвалили только Токарскую.

«Почему режиссер Рыбаков пригласил вас на эту роль?» – спросил я ее однажды. Валентина Георгиевна задумалась, а потом ответила: «Я только вернулась из заключения, и режиссер, видимо, решил, что я буду правдива в этой роли. Да и самой мне было очень интересно сыграть такую героиню, ведь я очень люблю детективы».

Затем было несколько эпизодов, самый яркий из которых – в картине «Испытательный срок». Токарская в образе эффектной и томной крупье ходила между игорных столов и величественно-монотонно возвещала: «Делайте ставки, господа!» И вновь ее заметили, и вновь ей стремились подражать, потому что к этой актрисе, как ни к какой другой, подходит словосочетание «яркая индивидуальность». А еще критики применяли к ней такой термин, как «изысканная утонченность». Валентина Георгиевна и на сцене, и на экране играла преимущественно иностранок, женщин-вамп, с тонкими манерами и неповторимым шармом.

Говорят, что Токарская была лучшей Марселиной в советско-российской истории спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Безусловно, Татьяна Пельтцер тоже была хороша, но она трактовала этот образ со своей излюбленной бытовой характерностью, Токарская же наделила героиню присущими ей манерами гранд-дамы, с которыми севильская ключница смотрелась особенно иронично. Однако исполнитель роли Фигаро Андрей Миронов по настоянию мамы добился того, чтобы в первом составе и на всех ответственных спектаклях Марселину играла именно Пельтцер.

В труппе звездного Театра сатиры Валентина Токарская занимала особое место. Не имея почетного звания, она, тем не менее, никогда ни в каких списках не перечислялась наравне с другими «незаслуженными», что называется, «через запятую». Все знали, что это легенда, достояние, великий талант. За глаза ее звали «Графиней». Из любого пустячка Токарская делала шедевр. Ее Лунатичке в феерическом «Клопе» посвящали отдельные статьи и стихотворные оды, она была очень смешной Фимой Собак и Еленой Станиславовной в «Двенадцати стульях», эксцентричной Сурмиловой в «Гурии Львовиче Синичкине», а сексапильная княжна Павликова из «Обнаженной со скрипкой» сводила с ума зрителей-мужчин.

Если актриса долго не получала новых ролей, она подходила к Валентину Николаевичу Плучеку и требовала ввода в массовку: «Вы только позвольте мне выйти на сцену, а дальше я сделаю все сама». Плучек восхищался Токарской, но выпустить ее в массовке боялся: понимал, что Валентина Георгиевна невольно сосредоточит все внимание зрителей на себе. Токарская поистине была «человеком-театром».

Как уже говорилось, в героинях Валентины Георгиевны не было никакого быта, а была несколько изломанная манера, которая завораживала, несмотря на возраст. Поэтому неожиданной и для зрителей, и для самой актрисы стала роль деревенской бабки Секлетиньи в спектакле «По 206-й» Василия Белова. Ее старушка оказалась простой и хитроватой одновременно. Секлетинья искренне любила своих односельчан, безропотно подставляла голову под ножницы мальчишек и так же безропотно ехала в райцентр на заседание суда, где путалась в показаниях, защищая непутевых мужичков. «Сколько в ней тепла и юмора! – писал знаменитый критик Юрий Дмитриев. – И никак нельзя понять, действительно ли она так уж глуха или притворяется тугоухой, когда это ей выгодно. Без преувеличения поставим эту старуху – по бытовой правде, душевности, глубине, человеческой характерности – в один ряд со знаменитыми старухами Малого театра В.Н. Рыжовой и М.М. Блюменталь-Тамариной. Похвала очень высокая, но заслуженная. Секлетинья – Токарская в большой степени помогает созданию в спектакле атмосферы деревенской жизни».