Зорге, которого мы не знали - Ганс Гельмут Кирст Страница 22

— За дверью тоже никого нет, — сказал Клаузен. — Моя жена следит за этим.

Казалось, Зорге внимательно рассматривал кусты, посыпанные гравием дорожки и изящную скамейку. Но в действительности напряженно размышлял, снова и снова возвращаясь к одному и тому же вопросу: не проглядеть бы опасности разоблачения резидентуры. Она, эта опасность, была везде — поджидала его на каждой улице и любом перекрестке, дома и в посольстве, сидела в каждом ресторане за соседним столиком.

— Я разберусь с Вукеличем, — пообещал Рихард. — А пока возьми передатчик к себе домой.

— Это обязательно?

— Тебе трудно это сделать?

— Ты сам сказал, доктор, что мы теперь должны действовать особенно осторожно. Так что каждый неосмотрительный шаг...

— Сегодня нужно выйти на связь с Центром: есть важная информация.

— Длинная радиограмма?

— Что-то около ста шестидесяти групп.

— Твои сообщения становятся все длиннее. Нужно больше использовать курьеров.

— Что тебя бы вполне устроило, — насмешливо заметил Зорге.

Он бесцеремонно разглядывал Клаузена. Тот за последние годы сильно раздобрел. Лицо его стало одутловатым, а когда он садился, под ним трещал стул.

Макс Клаузен был лучшим радистом военной разведслужбы Советского Союза. Родился он в 1899 году на немецком острове Фемарн в Балтийском море, солдат и радист в Первую мировую войну, затем стал членом КПГ в Гамбурге, прошел подготовку в Москве. С 1929 года, вместе с Зорге находился на Дальнем Востоке, сначала в Шанхае, а затем в Токио — с небольшими перерывами. В технических вопросах был просто гением, в жизни — хорошим собутыльником.

— Каков основной капитал твоей фирмы, Клаузен? — спросил вдруг Зорге.

Клаузен неторопливо вынул сигару изо рта и прищурил заплывшие жиром глазки.

— Около ста тысяч иен, что составляет примерно семьдесят тысяч марок.

— А твоего филиала в Мукдене?

— Двадцать тысяч, — нехотя ответил Клаузен.

— В будущем, — спокойно продолжил Зорге, — тебе надо будет уменьшить основной капитал. Начни уже с первого числа следующего месяца.

— Но я же не могу...

— Ты все можешь, Клаузен! — возразил Зорге и резко ткнул недокуренной сигаретой в пепельницу. — Ты ведь вложил в фирму деньги, доставленные нам курьерами.

— Разве фирма Макс Клаузен — Сёкаи «Светокопии и оборудование» не стоит дорогого? Лучше прикрытия не придумаешь! — взволнованно воскликнул Клаузен.

— Не забывай, — произнес холодно Зорге, дав понять, что не потерпит возражений, — что фирма лишь маскировка.

— Во всяком случае, я хорошо поработал с полученным капиталом и почти удвоил его. А это уже моя заслуга.

— А для кого ты это сделал, Клаузен? Для себя лично? Я думаю, что ты коммунист.

— Естественно, — поспешил заверить Макс, но в голосе его звучало недовольство.

В глазах у Зорге мелькнула насмешка.

— Приятно видеть тебя увлеченным работой.

Клаузен переменил положение, — кресло под ним скрипнуло, — и с мрачным видом пробормотал что-то непонятное.

Зорге наклонился к нему и хлопнул ладонью по его руке:

— Поторопись, старина, стать опять нормальным человеком. Мне сейчас нужны все резервы, так как мы начинаем последний и решающий раунд. Итак, первого же числа снимешь со счета своей фирмы такую сумму, которая потребуется тебе и Вукеличу.

— А как быть с деньгами, которые поступят?

— Их будет немного, ибо война не способствует деловым операциям. И все, что поступит, пойдет другим членам группы. У нас много задач, которые потребуют увеличения расходов: одно тянет за собой другое.

— Хорошо, — ответил недовольно Клаузен, — делай, как считаешь нужным. Ты же за все в ответе.

Клаузен сунул новую сигару в рот, зажал ее толстыми губами, откусил кончик и сплюнул прямо на ковер. Попытался прикурить, но спичка сломалась. Только с третьей попытки ему удалось затянуться.

«Зорге за последние годы сильно изменился, — подумал он. — Улыбка, с которой он обычно смотрел на мир, исчезла, как и радость по поводу удавшихся дел. Сейчас он напряжен, как натянутая тетива лука, и постоянно готов к прыжку, как тигр, почуявший охотника».

— У меня появился новый приятель, — сообщил Клаузен. — Это полицейский с рыбной гавани.

Зорге, казалось, не обратил внимания на эти слова, но на его скулах обозначились желваки.

— Мой новый японский друг, — продолжил Клаузен, — несколько недель назад познакомился со мною. Я как раз возвращался с прогулки на лодке, а в портфеле лежал передатчик. Так вот он заинтересовался моей персоной, и я дал ему свою визитную карточку. А когда полицейский спросил, что в портфеле, я сказал: «Образцы товара».

Зорге, который внимательно рассматривал свои руки, опустил их: ему показалось, что они слегка задрожали. «Видимо, много пью», — сказал он себе.

— И вот с того времени, — докладывал Клаузен, — я постепенно подружился с полицаем. Его зовут Саито. Я захожу иногда в его будку, ставлю портфель с передатчиком на его стол, и мы выпиваем по единой.

Зорге достал сигарету, закурил и жадно затянулся.

— А недавно, — рассказывал Клаузен, — этот орангутанг поднес портфель с передатчиком до моего дома, словно заправский кули, так как закончил свое дежурство. Представляешь: японский полицейский несет советский передатчик! Что ты скажешь?

— Идиот! — прошипел Зорге.

— Еще какой идиот этот парень, — радостно подхватил Макс.

— Да нет, это ты идиот.

Макс Клаузен открыл от удивления рот: Зорге никогда так не обижая его.

— Странно, что ты разозлился, ведь еще несколько лет назад ты бы просто посмеялся.

— Боже мой! — воскликнул Зорге и вскочил. — Времена сильно изменились, к тому же идет война. Если пару лет назад нам грозили бы несколько месяцев отсидки, то теперь мы рискуем головой.

— Ты боишься? — хрипло спросил Клаузен.