Жаклин Паскарль - Как я была принцессой Страница 22

К тому времени, когда мы добрались до столицы Тренгану, я страшно устала и, честно говоря, не чувствовала никакой радости при мысли о приближающейся свадьбе. Да и выглядела я скорее как марафонец, только что закончивший дистанцию, чем как счастливая, сияющая невеста. Однако на то, чтобы засиять, у меня оставалось всего три часа.

Тенку Залия приветствовала меня в своем доме и проводила в отведенную нам комнату, чтобы я могла освежиться с дороги. Судя по всему, она затратила немало усилий на создание парадной спальни для новобрачных в малазийском стиле. Вся богато украшенная мебель из красного дерева была совершенно новой. Деревянные части кровати украшала позолоченная резьба, а спинки скрывались под стеганым канареечно-желтым шелком, таким же, как на обивке мягкой мебели и на портьерах. Сама я, разумеется, ни за что бы не выбрала такую обстановку для своей спальни, но тем не менее меня тронула забота Тенку Залии, и я, как могла, постаралась выразить ей свою признательность.

Через несколько минут в комнату заглянул Бахрин и пригласил меня в столовую. Там всю мебель сдвинули в одну сторону, а обеденный стол поставили к дальней стене. За столом сидели два человека, один из которых сосредоточенно записывал что-то в большой гроссбух, а другой с важным видом перебирал бумаги. На мое появление они не обратили ни малейшего внимания. На обоих была странная одежда, какую я еще никогда не видела в Малайзии: длинные, до полу, балахоны, похожие на рясы священников, только светлые, на голове – чалмы, а из-под балахонов выглядывали брюки. Это были имамы, священнослужители того же ранга, что наши викарии, облеченные правом регистрировать браки, обучать основам веры и толковать исламские законы. Бахрин представил меня, и я протянула им руку, но они только молча уставились на нее, не делая никакой попытки пожать. Бахрин поспешил прервать возникшую неловкую паузу и объяснил мне, что эти джентльмены пришли сюда, чтобы зарегистрировать наш брак. Ни один из имамов не говорил по-английски, и, похоже, их ничуть не обеспокоил тот факт, что я ни слова не понимаю по-малайски. Бахрин исполнял роль переводчика.

Мужчины о чем-то коротко переговорили между собой, и я услышала свое имя, а вслед за ним – слово «Ясмин». Это было мое новое имя, которое Бахрин выбрал для официальных документов и для того, чтобы меня знали под ним жители Малайзии.

Слегка подтолкнув меня локтем, мой жених прошептал:

– Скажи им то, что ты выучила.

– Ашхаду ан ля илиха илля Ллаху ва Мухаммадун Расулу Ллахи, – покорно, хоть и неуверенно, повторила я фразу, заученную в самолете.

– Распишись здесь и распишись здесь, – по-малайски сказал имам Али и ткнул пальцем в страницу большой книги в кожаном переплете. Я поставила подпись под несколькими строчками арабской вязи, и только после этого он впервые мне улыбнулся.

– А что теперь? – спросила я у Бахрина, когда мы направились к выходу.

– Теперь одевайся для свадьбы, – ответил он уже в коридоре. – И, пожалуйста, подними волосы кверху. Так будет гораздо элегантнее.

19

Голос муэдзина, призывающего мусульман к вечерней молитве, ворвался в открытое окно. В свадебном платье я сидела за туалетным столиком и испытующе рассматривала себя в зеркале. В дверь постучали, и в комнату вошел Бахрин. Он уже надел традиционный мужской костюм баджу-мелаю – свободную рубашку без воротника с драгоценной застежкой спереди и широкие шелковые шаровары, поверх которых наподобие юбки завязывается вышитая ткань. На голове у него был черный бархатный сонкок. Я смотрела на его отражение в зеркале и думала о том, до чего же красив мой будущий муж.

В правой руке Бахрин держал красный бархатный футляр. Подойдя ко мне ближе, он открыл его: внутри оказались тяжелое ожерелье в форме листьев и орхидей из бриллиантов, оправленных в платину и белое золото, и такие же тяжелые и вычурные серьги и браслет.

– Ты чудесно выглядишь, Ясмин, – сказал Бахрин моему отражению в зеркале. – А это – тебе. Надень. Это мой свадебный подарок. Их выбрала моя мать. Я заранее попросил ее об этом. Когда ты станешь моей женой, тебе потребуются достойные украшения. Надень их на свадьбу.

– Все? – испуганно спросила я, с горечью думая о том, как элегантно и стильно выглядела моя единственная брошка на фоне темно-красного кружева.

– Да. Они тебе нравятся?

Я на секунду замялась. Придется солгать ему. Бахрин наверняка обидится, если я признаюсь, что терпеть не могу крупных и вычурных украшений.

– Они изумительны, – соврала я, – но это чересчур роскошный подарок. Совсем необязательно было покупать все это. Хватило бы и простого кольца.

– Жаклин, ты станешь моей женой. Ты не можешь обойтись без украшений. – Он положил руку мне на плечо, по-прежнему глядя в зеркало. – Увидимся позже.

– А что будет дальше? – спросила я, не желая отпускать его.

– Только что в присутствии имамов ты приняла ислам, значит, теперь мы можем пожениться. Все уже почти готово.

– А как же быть с тем, что я несовершеннолетняя?

– Все устроено. Мой дядя, Султан Махмуд, имеет право стать твоим опекуном. Он является религиозным главой султаната и уже дал разрешение на свадьбу.

Он улыбнулся мне и вышел из комнаты.

20

На улице уже стемнело, когда Тенку Зейна, тетя Бахрина, пришла за мной. Из распахнутой двери комнаты в коридор доносились какие-то арабские песнопения.

Вслед за Тенку Зейной я прошла через холл в другую комнату, на ходу поправляя платок. Там не оказалось никакой мебели – только толстый персидский ковер на полу. Она жестом предложила мне сесть на него, показала, как надо скромно поджать под себя ноги, и молча поправила юбку так, чтобы не было видно ни кусочка тела. Вдоль стены в комнате сидело еще несколько женщин – тетки и кузины Бахрина.

В дверях показалась высокая фигура в тюрбане, и я узнала одного из имамов.

– Сайа терима, – сказал он мне.

Я вежливо улыбнулась и кивнула в ответ.

– Сайа терима, – повторил он, немного раздраженно.

Я смутилась и опять кивнула.

Тенку Зейна нервно хихикнула и сделала какой-то жест рукой.

– Сайа терима, – повторила я, наконец сообразив, что от меня требуется.

По комнате пронесся явственный вздох облегчения. Очевидно, я поступила правильно.

Имам протянул мне какой-то документ на арабском. Я поняла только цифру «25» в одной из строчек. Кто-то вложил мне в пальцы ручку. Наверное, я должна расписаться, но только где?

Меня опять выручила тетя Зейна, которая ткнула в документ пальцем, после чего я вывела в нем свое имя. Сразу же после этого имам удалился, и Тенку Зейна последовала за ним. Не понимая, когда же начнется моя свадьба, я оглянулась на родственниц Бахрина в надежде найти моральную поддержку, и они все приветствовали меня радостными улыбками и кивками.