Гейнц Гудериан - Воспоминания солдата (с иллюстрациями) Страница 22

После Чехии к рейху без боевых действий была присоединена Мемельская (Клайпедская) область.

20 апреля Гитлер, празднуя свое пятидесятилетие, устроил большой парад. Батальон знаменосцев со знаменами вермахта приветствовал Гитлера. Фюрер находился в зените славы. Было ли у него самообладание, чтобы сохранить свое положение, не перетягивая уже натянутую до предела тетиву лука?

28 апреля Гитлер заявил о расторжении англо-германского морского соглашения и польско-германского договора о ненападении.

28 мая министр иностранных дел Италии граф Чиано посетил Берлин. Министр иностранных дел рейха устроил в его честь большой прием. Чтобы принять больше гостей, он разбил две большие палатки, образовавшие одну общую крышу над всем его садом. Но в эти майские дни было очень холодно, и палатки пришлось протопить. Трудно выполнимая затея! Гитлер тоже присутствовал на этом торжестве. Гостей развлекали легкими сценическими представлениями, например, танцами Гёпфнеров, на которые собрались в одной из палаток, где для этой цели была оборудована сцена. Пришлось обождать некоторое время с началом представления, так как Гитлер хотел сидеть рядом с Ольгой Чеховой13 , которая вот-вот должна была приехать. Гитлер любил людей искусства и охотно бывал в их обществе. Предостеречь Гитлера от войны – такова, вероятно, была политическая цель визита Чиано. Мне трудно судить о том, выполнял ли он это поручение Муссолини с достаточной энергией и последовательностью до самого конца своего визита. [89]

Наконец, в июне Берлин посетил принц-регент Югославии Павел со своей красивой супругой. Снова был большой парад, в котором принимали участие главным образом мотомеханизированные части, причем в таком большом количестве, что вся эта инсценировка действовала скорее удручающе, чем убедительно. Следует заметить, что из Берлина принц поехал в Лондон. Насколько мне известно, ожидания Гитлера, которые он связывал с визитом принца, не оправдались.

Политических предостережений было более чем достаточно. Но Гитлер и его министр иностранных дел Риббентроп были склонны считать, что западные державы не решатся начать войну против Германии и у них поэтому развязаны руки для осуществления своих целей в Восточной Европе.

Моя задача в летние месяцы 1939 г. сводилась к подготовке запланированных на осень крупных маневров вермахта с участием мотомеханизированных войск. Их нужно было переправить через Рудные горы в Судеты. Но обширные подготовительные работы для организации этих маневров проводились напрасно.

22 августа 1939 года я получил приказ направиться в померанский учебный лагерь Гросс-Борн, чтобы там вместе со штабом сформированного 19-го армейского корпуса, носившего название “фортификационного штаба Померании”, принять участие в сооружении полевых укреплений вдоль имперской границы для защиты Германии от наступления поляков. В состав 19-го армейского корпуса были включены: 3-я танковая дивизия, 2-я и 20-я мотодивизии, а также корпусные части. 3-я танковая дивизия была усилена танковым учебным батальоном, имевшим на вооружений наши новейшие средние танки T-III и T-IV. В составе корпусных частей находился также учебный [90] разведывательный батальон из города Дёбериц-Крампниц. Эти учебные части и подразделения наших военных школ были привлечены по моей просьбе с тем, чтобы они первыми смогли накопить практический опыт, что могло пойти на пользу в их будущей учебной деятельности.

Только после выступления Гитлера с речью перед командующими армиями в Оберзальцберге, на котором я не присутствовал, мне стало известно от командующего 4-й армией генерал-полковника фон Клюге о возложенной на меня задаче. Я узнал, что мой 19-й армейский корпус входит в состав 4-й армии. Южнее (справа от меня) находился 2-й корпус генерала Штрауса, севернее (слева) – пограничные части генерала Каупиша, которым непосредственно перед началом боевых действий была придана 10-я танковая дивизия, находившаяся с марта этого года в Праге и ее окрестностях. За моим корпусом в качестве армейского резерва находилась 23-я пехотная дивизия из Потсдама (см. приложение 1).

Моя задача сводилась к тому, чтобы форсировать Брда между Цемпельбург (Семпольно) справа и Конитц (Хойнице) слева, быстро достичь Вислы, отрезать и уничтожить польские части, расположенные в так называемом “польском коридоре”. Дальнейшее продвижение предполагалось после поступления нового приказа. Корпус Штрауса, действуя справа от меня, должен был также продвинуться до Вислы, а соединение генерала Каупиша, действовавшее левее, – наступать на Данциг (Гданьск).

Имелись предположения, что польские силы в “коридоре” состояли из трех пехотных дивизий, одной кавалерийской бригады “Поморска” и небольшого числа танков типа Фиат-Ансальдо. Граница с польской стороны была укреплена полевыми сооружениями. С нашей стороны были хорошо видны окопные работы противника. Видимо, имелся еще один тыловой оборонительный рубеж по реке Брда. Начало наступления намечалось на утро 26 августа. Благодаря заключенному [91] в эти дни соглашению с Советской Россией Гитлер обеспечил необходимую для ведения войны безопасность тыла. Относительно реакции западных держав он под пагубным влиянием Риббентропа поддался иллюзии, считая их вмешательство невозможным.

Во всяком случае, мое утверждение не будет запоздалым, если я скажу, что настроение армии было подавленным, и не будь пакта с Россией, вероятно, многое было бы еще труднее. С тяжелым сердцем мы начали войну, и не было ни одного генерала, который бы ратовал за нее. Все старые офицеры и многие тысячи наших солдат, принимавших участие в первой мировой войне, знали, что значит война. Они понимали, что война, возможно, не ограничится одной Польшей. Вмешательства других государств следовало бояться, так как Англия в марте, т. е. после образования богемского протектората, предложила Польше гарантию ее независимости. Каждый из нас думал о матерях и женах немецких солдат и о тяжелых жертвах, которые они должны нести даже при благоприятном исходе войны. Наши собственные сыновья также находились в армии. Мой старший сын Гейнц Гюнтер был полковым адъютантом в 35-м танковом полку, второй мой сын Курт в звании лейтенанта 1 сентября начал службу в разведывательном батальоне 3-й танковой дивизии, находясь, таким образом, в моем корпусе.

Последняя моя квартира перед войной находилась в Добрине, вблизи Пройсиш-Фридланд, где нас сильно баловали наши любезные хозяева Вилкенсы.

В ночь с 25 на 26 августа наступление было отменено. Почти вышедшие на исходное положение части мы едва успели отвести назад. Очевидно, дипломатические переговоры шли полным ходом. Вспыхнула небольшая искра надежды на сохранение мира. Однако боевым воинским частям ничего хорошего она не принесла.