Михаил Черейский - Дракон с гарниром, двоечник-отличник и другие истории про маменькиного сынка Страница 22

Всю обратную дорогу до чанчуньского авиагородка обсуждался банкет и его главное блюдо. Московский подполковник помалкивал и ухмылялся, но к концу дороги не выдержал. А знаете хоть, говорит, из чего блюдо-то приготовлено и почему так называется? Вот давайте у шофера спросим. И по-китайски ему — сяо-мяо, мяо-сяо… И тут же перевел, какой маленький хвостатый родич изображал в блюде тигра и какая ныне бескрылая и даже безногая родственница играла роль дракона.

Честное слово, лучше бы он этого не делал. Мало того что автобус пришлось срочно останавливать прямо перед въездом на авиабазу и китайским воинам с ведрами, тряпками и швабрами досталось работы на весь вечер, так и еще и партийной вождихи мы лишились на следующие два дня. Только перед самым отлетом домой она, бледная и похудевшая, вышла из своего домика. Не могу сказать, чтобы мы по ней сильно соскучились.

Обратно мы летели на том же Ли-2, но не прямо в Воздвиженку, а через Владивосток. К нашим чемоданам и сумкам прибавились пакеты с подарками от китайских женщин и детей, с которыми мы толком и не познакомились, а видели их только построенных или усаженных рядами на митингах, заседаниях и представлениях. Нам говорили, что это члены семей китайских летчиков, которые ужасно рады встрече с нами — разве не видите, как они хлопают в ладоши и машут флагами? Сами мы ничего купить не могли, потому что китайских денег нам не выдали, а только дали каждому картонку с текстом и печатью и сказали, что ее надо показывать, если вдруг кто-то потеряется или если ему что-то понадобится. И каждый китаец прочтет на картонке, кто мы такие, и тут же придет на помощь. Но такого случая так никому и не представилось.

Мальчик со шноркелем. «Олдсмобиль» проезжает мимо

Приземлились, на этот раз без промежуточной посадки, в знакомом нам по полетам в Москву владивостокском аэропорту Озерные Ключи. Оттуда партийная начальница уехала к себе в крайком, едва кивнув нам на прощание, московские сопровождающие пошли дожидаться самолета в Москву, а наша группа снова погрузилась в Ли-2 для короткого перелета в Воздвиженку. Кроме нас с мамой — потому что в Озерных Ключах нас встречал папа, и мы втроем поехали в военный санаторий «Океанская» в курортной зоне Владивостока. Для нас с мамой это было полной неожиданностью, и папа был очень доволен, что ему удалось приготовить такой сюрприз. Для меня же сюрприз был вдвойне — да что там — вдесятеро приятнее, потому что папа привез с собой подарок, присланный из Ленинграда бабушкой и дедушкой на мой недавний день рождения: маску, трубку и ласты для подводного плавания! Тогда в СССР они были совершенной новинкой, и мы видели их только в фильмах Жака Ива Кусто да в журналах типа «Техника — молодежи». Потом в Ленинграде дедушка поведал, как он доставал для меня этот комплект из самой первой партии, поступившей в магазин спорттоваров на Литейном.

Санаторий находился — да он и сейчас существует — на берегу Амурского залива Японского моря, в получасе езды от Владивостока. Состоял он из красивых белых зданий с виньетками и колоннами, очень похожих на сочинские санатории. Кругом — прекрасный парк с соснами и пиниями, который был бы еще прекраснее без «Девушек с веслом» и «Юношей с пропеллером», покрашенных в серебряный цвет. Но без этих типовых скульптур советский санаторий и дом отдыха просто непредставимы. По парку шныряли нахальные белки, а в живом уголке в вольерах обитали два медвежонка и семейство барсуков с маленькими барсучатами. Самое же главное — прекрасный песчаный пляж со всеми принадлежностями, включая дощатый причал для лодок.

Хотя стоял сентябрь, на побережье было еще совсем тепло, и вода тоже была вполне подходящей для купанья, градусов за двадцать. Проблема была в том, что я не имел ни малейшего представления о том, как плавать под водой с маской и трубкой, и никто из отдыхающих и персонала не мог мне помочь — все видели это снаряжение впервые. Пришлось первые пару дней купаться обычным образом, потому что экспериментировать самостоятельно папа мне не разрешил. А тем временем о «мальчике со шноркелем» проведал начальник санатория, полковник медслужбы в морской форме, и пожаловал к нам в комнату. Осмотрел маску и ласты и пообещал поговорить с водолазами. На следующий же день я с папой, прихватив снаряжение, поехали на попутной машине на учебно-водолазную станцию Тихоокеанского флота, располагавшуюся неподалеку от нашего санатория. И уже к вечеру я вовсю нырял с трубкой метра на два, продувал ее при всплытии на поверхность и с восторгом разглядывал дно, усеянное морскими звездами и ежами. Ласты пришлось пока оставить водолазам: они оказались мне великоваты, и тамошний умелец взялся переставить ремешки и заново их завулканизировать, чтобы ласты не сваливались с ног. Так что в полном снаряжении мне удалось поплавать, привлекая внимание всей санаторной общественности, уже к середине нашего десятидневного отдыха.

Вода была не только теплая, но и замечательно прозрачная. В один из дней папа договорился с санаторным матросом-спасателем, мы на лодке пошли в живописную бухточку в паре километров от санатория, и там я поплавал метрах в ста от берега. Глубина была очень приличная, метров двадцать, а видно было каждый камешек и ракушку на дне, не говоря уже о морских звездах и серо-серебристых рыбах. Как не хотелось мне уезжать из этого замечательного места! Но начался учебный год, и у папы заканчивался его короткий отпуск. Так что пришлось нам сесть на местный поезд, и часа через четыре мы уже входили в свою воздвиженскую квартиру.

За годы войны папа стал профессиональным шофером, накрутил по фронтовым дорогам — в том числе ледовой Дороге жизни — десятки тысяч километров. И во время службы на Дальнем Востоке он постоянно был за рулем, хотя имел прикрепленного солдата-водителя. Этот солдат чаще всего сидел на правом сиденье, а машину вел папа. Эта его привычка даже отмечалась в качестве положительной черты в служебной характеристике. Машины были самые разные — ленд-лизовские «виллисы», «доджи», «форды» и «студебекеры», какой-то японский трофейный джип, наши газики и грузовые ЗИСы. Частенько ездили мы и на одном из немногих в городке частных автомобилей — сером «опель-капитане» доктора Шапиро, который водил так себе и охотно уступал руль папе. Но собственной машины у нас не было ни тогда, ни после, хотя возможности обзавестись ею периодически представлялись — об одной из них и пойдет рассказ.

Приходит как-то папа со службы в возбужденном состоянии и с порога сообщает нам с мамой, что мы покупаем машину и чтобы мама не смела возражать — дело уже решенное. Ну, маму подобными скоропалительными заявлениями на гоп-стоп не возьмешь, поэтому она возражать и не подумала — раз решенное, значит решенное. А вот я борщ с мозговой косточкой сварила — так косточку в кастрюле оставить или отдельно на тарелке подать с огурчиком, и я с тобой заодно рюмочку бы выпила… И через полчасика папа, размягченный любимым яством в сопровождении трех стопок «Зверобоя», спокойно рассказал кивающей в знак полного понимания и одобрения маме об удивительном предложении, от которого просто невозможно отказаться.