Марат Брухнов - Чака Страница 22

Первыми, кому пришлось испытать на себе силу вновь созданной армии, были давнишние соперники мтетва — крупное племя гвабе. Как только создалось напряженное положение, Дингисвайо презрел обычные мелкие стычки между отрядами пограничных краалей и двинул свой полк У-Енгондлову на земли гвабе и осадил Мтандени — главный крааль их вождя Кондло. Заметив приближающегося противника, Кондло вместе со скотом и домочадцами поспешно скрылся в близлежащем лесу. Но тут мтетва повели себя самым необычным образом: Дингисвайо велел позвать шедших за войском хорошеньких девушек своего племени и устроил веселое пиршество с пивом, песнями и плясками. Разведчики гвабе, осторожно выбравшиеся из леса, были приглашены к трапезе, после чего к веселью присоединились и остальные гвабе вместе с их вождем. Вскоре враги мирно разошлись по домам. По поводу этого бескровного сражения была сложена даже песенка, которая надолго пережила героев этого события.

Однако далеко не всегда удавалось разрешить спор дружеской пирушкой, и тут уж приходилось применять оружие. Так был решен спор с племенем эба-тенжени, вождь которых Джама, сын Мниси, сидел в своем краале Эн-Целени и не желал следовать велениям разума. Дингисвайо, изверившись в возможности мирных переговоров, применил против него испытанную тактику нгуни. Ночью крааль Джамы был окружен, население его, лишенное таким образом возможности снестись с соседями, было поставлено на колени, а самого Джаму убили в завязавшейся стычке.

Когда вождь гвабе Кондло ушел в другой мир, а власть перешла к его сыну Пакатвайо, тот по молодости лет решил, что отец его не проявил достаточной твердости в конфликтах с мтетва. Однако, когда Дингисвайо явился во главе У-Егондлову к его краалю, мужество Пакатвайо улетучилось, и он со своим незадачливым воинством скрылся в лесу, бросив на произвол судьбы не только скот, но даже и собственную семью, которая тут же попала в руки мтетва. Но Дингисвайо и на этот раз остался верен себе. Не желая излишнего кровопролития, он снова устроил пирушку и пляски, а потом обратился к присутствующим гвабе с короткой речью: «А теперь забирайте семью вождя домой. Я воюю с мужчинами, а не с женщинами. Когда же мужчинам приходится оставлять своих женщин врагу, это вполне достаточный признак того, что им нанесено поражение». Слова эти стоили нескольких сражений, ибо привлекли на его сторону многих колеблющихся.

Правда, Македама, вождь э-лангени, родного племени Нанди, не слишком полагаясь на великодушие Дингисвайо, едва только ему донесли о приближающемся со стороны моря облаке пыли, поднятом ногами воинов мтетва, укрыл своих людей и скот в лесу и переждал там грозу. И хотя лес этот потом стал называться «ен-гавени ка Македама», то есть «крепостью Македамы», одной только пыли, поднятой мтетва, оказалось достаточно, чтобы он признал главенство Дингисвайо и «добровольно» направил ему скот в качестве дани.

В удивительно короткий срок Дингисвайо удалось подчинить себе окрестные племена лестью, уговорами, богатыми посулами, а часто и оружием, включая их в «империю мтетва».

И это именно к нему принесли посланцы Нгомаана выделанную шкуру убитого Чакой леопарда.

Многое может узнать бывалый охотник по шкуре зверя, убитого другим человеком. Дингисвайо теперь часто приносили леопардовы шкуры, но почти на каждой из этих шкур оказывалось множество заштопанных дыр от ран. Это означало, что охотники в страхе перед зверем нетвердой рукой наносили случайные удары, а потом еще, обозленные собственным страхом, били его уже мертвого, вымещая на нем свой страх и свою досаду. Но на этой шкуре были всего две аккуратно заштопанные пробоины. Охотник, добывший ее, был, несомненно, смелым человеком и опытным воином.

Только чтобы лишний раз убедиться в справедливости своих наблюдений, Дингисвайо спросил:

— Кто убил этого леопарда?

— Юный пастух из округи Нгомаана. Его зовут Чака, он сын вождя людей зулу, но уже шесть лет живет с нами.

Ответ был неожиданным. Дингисвайо хотел было спросить, почему этот Чака — что за странное имя! — не живет в краале отца, но передумал. Ему ли — Скитальцу — не знать, что подобных причин бывает великое множество.

Так изгнанник в прошлом, а ныне вождь вождей могущественнейшего племени мтетва Дингисвайо впервые услышал имя другого изгнанника — Чаки. Подумал ли он о схожести их судеб — неизвестно. Но когда два года спустя Дингисвайо приказал набрать из молодежи новый полк Изи-цве, а потом вместе с Бузой, их командиром, осматривал новичков и услышал, что юношу огромного роста с горделивой осанкой зовут Чакой, он вспомнил о леопардовой шкуре и поглядел на юного воина с интересом.

Сразу по прибытии новобранцам раздали снаряжение. Чаке, как и всем остальным, дали огромный боевой щит, обтянутый шкурой буйволицы, три метательных копья, браслеты из белых бычьих хвостов, которые полагалось носить над локтями и под коленями, юбочку из меховых полосок, головную повязку с плюмажем из черных перьев и сандалии из бычьей кожи. Пока остальные юноши, примеряя обновки, весело перебрасывались шутками и дурачились, Чака отошел в укромный уголок крааля и там, медленно, как бы священнодействуя, принялся облачаться. Смущали его, собственно говоря, только сандалии — грубые и неуклюжие, они непривычно стесняли ногу и мешали двигаться. Служи они просто обувью, это было бы понятно — от них и отказаться было бы незазорно, особенно ему, чьи ноги давно огрубели до того, что он уже совершенно не замечал колючек вельда. Самым неприятным в них было то, что ношение их рассматривалось многими как знак доблести: люди племен нгуни, с детства приученные обращению с копьем, легко уворачивались от метательных дротиков. Вот поэтому-то неуклюжие сандалии, мешающие воину свободно маневрировать, расценивались как наряд храбреца.

После первого торжественного дня, когда Дингисвайо приказал убить нескольких быков для поднятия духа новичков, наступили будни, заполненные военными упражнениями и небольшими переходами, которые должны были приучить молодых воинов к дисциплине и совместным действиям. Армия Дингисвайо жила походами и военной добычей, но в перерывах между кампаниями каждый солдат сам заботился о своем пропитании. Практически это означало, что родственники приносили им продукты из дому. Правда, если полку доставалась богатая добыча, то эти же родственники угоняли взамен принесенных гостинцев скот, доставшийся их воинам в качестве награды.

Только па третий день к воротам военного крааля Эмангвени, где расположен был полк Чаки, пришли Ном-цоба с Пампатой и принесли ему снедь. По обилию ее Чака сразу же догадался, что это опять Пампата выпросила у своих родителей провизию для него.