Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев Страница 23

Решить задачу было поручено мне. Ответ оказался простым. 1 кг тюльки стоил 37 копеек, одни кг кильки – 3 р. 70 к. По мере продажи проводили смешение: 1 кг кильки + немного специй добавляли в 10 кг тюльки, и эта смесь шла по 3 р. 70 к. как килька. Прибыль 900 % шла в карман продавцов. Чтобы уличить, надо было доказать, что в покупке только 10 % кильки. Пришлось обратиться за анализом в лабораторию нашего рыбного института. Ответ был категоричным:

«В соленом виде наука кильку от тюльки не отличает».

Выход был один. Пришлось изменить – приблизить цены на кильку и тюльку.

В одном магазине директор изобрел прибор для растягивания селедки. Удивительное приспособление – растягивало, разрывало позвоночник, но сохраняло внешний вид рыбы. Растянули на 2 см, рыба становится сортом выше и на 20 % дороже.

И таких примеров по «мелочам» можно было привести десятки, но были дела и покрупнее.

Так, министр торговли дал задание всей Инспекции проверить удивительное явление: Министерство торговли закупает за границей лимонов на 5 миллионов рублей, а Министерство финансов по этой статье получает только один миллион. Мелкие проверки ничего не дали. Были созданы бригады и организована проверка всех райторгов. Мне попался Перовский торг. Обошёл я все торговые точки и выяснил, что в торг 90 % лимонов приходят только зимой замороженными в пути – испорченными. Их списывают – и нет лимонов. Оставшиеся 10 % и продают.

Удивительным было то, что Торг выписывал и получал лимоны только зимой. Но документы все в порядке – 90 % лимонов списаны.

Обходя торговые точки и склады, в одном из помещений обнаружил 3 женщин, которые сидели около небольшой соковыжималки. Разговорились. Оказывается, они представляли собой автономное – ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ, а не торговое предприятие в составе Торга – «Цех по переработке отходов». «И как же вы перерабатываете такую массу отходов – 90 % от всех лимонов?» – «Да что Вы! – удивились они, – нам привозят партии, а в них порченых всего 10 %. Мы их сортируем и 90 % отправляем в торговлю». Я посмотрел последний акт, он ещё сохранился. Действительно, цех принял 100 кг списанных лимонов, определил, что 90 кг из них качественные, и отправил их обратно в торговлю. Стало ясно, зачем Торгу производство. Производственные предприятия имеют ПРАВО ОБРАТНОЙ ПЕРЕСОРТИЦЫ. Пересортировали – и отправили в продажу, а затем директор Торга сжигает этот акт ПЕРЕСОРТИЦЫ, и остается только акт списания 90 % партии.

Так или иначе, акт пересортицы оказался у меня в руках. И я стал составлять акт проверки со всеми деталями. Директор Торга здорово заволновался и подсунул мне листок, на котором была только одна цифра 5000. «За кого Вы меня принимаете?» – спросил я. Он взял листок и изменил цифру: 50 000. «Не пойдёт», – сказал я и приписал ещё один 0 – 500 000. «Ну это невозможно!» – сказал директор. В общем, в цене взятки мы не сошлись, но механизм утечки миллионов рублей из государственной казны был выяснен и в других Торгах.

Так вот, такая «работа» меня никак не устраивала как мой жизненный путь. Я стал искать пути к новой жизни, а по пути написал статью в газету «Вечерняя Москва» об очередной моей проверке с фундаментальным выводом. Это была моя первая печатная работа как следствие моей тяги к гуманитарным наукам.

Меня послали проверить две столовые, находящиеся рядом на одном из заводов.

Я выяснил, что в одной – полный порядок, чистота и высокое качество; оказалось, она – ХОЗРАСЧЁТНАЯ. В это время как раз А.Н. Косыгин попытался внедрить хозрасчёт в наше плановое социалистическое хозяйство.

Другая – ГОСБЮДЖЕТНАЯ, с фиксированными зарплатами, хотя и была большой, но походила на темную забегаловку.

В статье я встал на сторону А.Н. Косыгина; так и написал, что рекомендую перевести все общественное питание на ХОЗРАСЧЕТ. Сотрудники громко поздравили меня, вручив газету «Вечерняя Москва» с моей статьей. Я прочитал эту статью за моей подписью: «Два коллектива, два итога». В одном коллективе хорошо поставлена идеологическая и воспитательная работа. И все хорошо. В другом, наоборот, недостатки в идеологическом воспитании и масса других недостатков.

Этой одной статьи оказалось для меня достаточно, чтобы с помощью рассказов О. Генри и Марка Твена составить себе полное представление о том, как работает МИРОВАЯ ПРЕССА.

Не понятно, каким неисповедимым путем сошлись интересы – моё стремление куда-нибудь уйти и необходимость для редакции газеты «Известия», их отделу науки, иметь сотрудника с высшим техническим образованием.

Рада Никитична Аджубей-Хрущева, которая была главным редактором журнала «Наука и жизнь», заочно рекомендовала меня в редакцию газеты «Известия».

В период расцвета советской науки наибольшей славой, да и материальным обеспечением, по решению И.В. Сталина, обладали ученые. Слава к ученым, в отличие от их достижений и открытий, приходит с весьма не юными годами. Но слава есть слава, и в солидном возрасте просто невозможно устоять против напора юных ассистенток.

Как следствие – поздний брак с бурной второй молодостью, ранняя смерть от различных перенасыщений и огромное количество юных вдов, страдающих вовсе не о безвременно погибших «потертых» мужьях.

Что тут можно сказать уже пожившим мужчинам, особенно добившимся славы: женитесь на девушках только в том случае, если обладаете чувством юмора, необходимым для самооценки, и волей, достаточной для самоограничения.

Я явился в отдел науки к заведующему – Георгию Остроумову, и был зачислен на 0,5 ставки с условием работать после 4 часов, а также по субботам.

Итак, я стал журналистом, да ещё в центральной редакции такой газеты, как «Известия», да ещё в отделе «Наука», в газете, где главным редактором был А. Аджубей.

Но меня по-прежнему тянуло к реальной науке, и я продолжал «посещать» лабораторию – кафедру жиров в Плехановке, время от времени проводя какие-то опыты своими руками, и после этого осмысливать результаты опытов.

В аспирантуру к профессору Козину Н.И. я не попал. В этот год ему не выделили аспирантское место, и я стал искать аспирантские места в других институтах.

Выбор основного жизненного пути продолжался между госслужащим, журналистом и попыткой прорваться в науку. Заведующему отделу науки Г.В. Остроумову – журналисту с огромным опытом – я, очевидно, понравился, и он занялся моим воспитанием. Мне он сказал, что у меня есть все задатки, чтобы через 3–4 года стать настоящим журналистом.

Аджубей, как главный редактор «Известий», здорово модернизировал газету, приблизив её к жизни людей. В то же время он видел, что есть огромная область «полужёлтой» прессы, которую жаждут читатели и которую нельзя помещать в солидной газете. Он при «Известиях»