Лидия Герман - Немка Страница 23

Не совсем уверенно мы встали в очередь и, к нашей радости, получили столько же, сколько и остальные, во всяком случае, таково было впечатление. На нашей, отцом изготовленной, рушалке — ручной мельнице — мы перетёрли (перемололи) зерно. В первый же день наши бабушки испекли хотя и хрустящие, но очень вкусные лепешки. А жмыха мы могли наесться досыта. Близнецы подолгу жевали, высасывали масло, а выжимки выплёвывали. Я же проглатывала всё.

Уже в начале января закончился наш домашний запас картофеля. Часть картошки была закопана во дворе, но нам от этого не было пользы. Как всегда в Сибири, стояли в январе трескучие морозы и вряд ли бы нам удалось расколоть замерзшую землю. Корова тоже перестала доиться. Слава Богу, наши женщины успели заморозить несколько мисок молока и заготовить немного масла. Но без картошки дело не шло. Того зерна и жмыха надолго не хватило. Мария и тётя Анна предлагали немного картошки взаймы. Нет, не хотели мы этого. Дотянули до конца января и взялись откапывать картофель. Ольга Цапко принесла нам свой лом, сама сделала несколько ударов, показывая, как им пользоваться. Теперь Мария взяла лом, а я топор. Вместе мы со всей силы колотили по ледяной земле, только осколки разлетались вокруг. Мария заметила, что чистый лёд было бы гораздо легче разбивать, чем эту землю. Мама, Лисбет и близнецы стояли в стороне и смотрели. Очень уж медленно мы продвигались вперед. Когда мы с Марией сильно устали, сменили нас на короткое время Лисбет и мать. Лом был очень тяжелый, и Лисбет не смогла его поднять, а мама поднимала его невысоко и упускала из рук… Очень долго, как нам казалось, мы разбивали землю и все-таки докопались до соломы, которую мы без труда удалили.

Следующий слой земли был только сверху замёрзшим, дальше мы копали лопатами. Девочки и Лисбет были уже давно дома, когда мы удалили последний слой соломы и увидели картошку, от которой шел легкий пар. Она хорошо сохранилась и выглядела как сразу после урожая.

Моя мать уже подготовила мешки, она знала, сколько ведер картофеля закопано и сколько надо оставить на посадку. Быстро я наполняла ведро и подавала его наверх матери. Когда мы, наконец, справились с этим, было уже почти темно и мороз крепчал. Мария принесла охапку свежей соломы из пригона и бросила на оставшуюся в яме картошку, затем старую замерзшую солому, потом землю, еще раз солому и напоследок замерзшие комки и осколки. Уже вечером мы составили калькуляцию, на какое время нам хватит картошки. Если готовили кушанье из картофеля, то очистки делались потолще, чем обычно, мы их чисто мыли, отваривали и пропускали через мясорубку. Это смешивалось с мукой, и пеклись лепешки. Наши жевательные навыки пришлось изменить, чтобы не хрустело на зубах.

Зима сменилась весной, земля растаяла, и подошло время готовиться к посадке картофеля. К нашему большому несчастью, картошка в яме замерзла. Когда я в тот день пришла из школы, мама стояла возле ямы и горько плакала. Большую часть картофеля можно было просто раздавить, меньшая часть была сверху приморожена, её можно было частично применить в пищу. Для посадки же ни одной картофелины не осталось.

Теперь моя мать и Лисбет тщательно перебирали все наши вещи, чтобы найти что-то для обмена. На этот раз этим чем-то оказались привезенные из Мариенталя четыре тюлевые гардины в форме буквы М, к ним еще прилагались маленькие занавески с мережками и кружевами, которые моя мать много лет назад сама смастерила и которыми наши родственники и знакомые всегда любовались. Они днем раздвигались, а вечером задвигались, закрывая нижнюю часть окна. Молнией промелькнули у меня в голове картины из нашего Мариенталя. Теперь же они белоснежные, накрахмаленные, выглаженные и в линейку сложенные лежали у матери на коленях. К ним добавили еще по два пододеяльника и наволочки с мережками и прошвой. Они надевались только к праздникам Рождества и Пасхи.

Весь вечер я пересказывала по-русски печальную историю с нашей картошкой, чтобы моя мама и Лисбет смогли объяснить её по-русски, но они запомнили только несколько отдельных слов. Пока я была в школе, пошли мама, Лисбет и девочки с двухколёсной тачкой по участкам колхозов им. Ворошилова и Карла Маркса менять взятые с собой вещи. Когда они вернулись, тележка была полна, в основном, картошкой. В полном замешательстве от радости они, перебивая друг друга, поведали о своей коммерческой удаче. Некоторые люди, правда, уходили сразу, только услышав немецкую речь. Другие же с благодарностью выменяли постельное белье. Многие восхищались близнецами за то, что они такие хорошенькие, за то, что их невозможно отличить друг от друга. Им хотелось поговорить с ними и узнать, кто же их родители и с кем они живут и в каком доме. И люди приносили картошку или другие продукты просто из сострадания. Объяснялись в основном жестами и отдельными словами. Таким образов, вышли и на меня, дескать, видели Лиду-немку в школе на концерте.

Для посадки мы картошку, которая помельче разрезали пополам или на четыре части, от крупной отрезали кусочки с глазками. Теперь подготовленная картошка должна полежать и пускать ростки. За это время земля на участке возле избушки-хижины перекапывалась и рыхлилась граблями. Проросших семян хватило, чтобы засадить участок.

Возле нашего деревянного дома земля была скорее болотистая, и картошка не родила, поэтому мы летом жили в хижине, а зимой в доме поближе к школе и с окнами, пропускающими больше света. Хотя теплее было в избушке.

Еще одно отступление в зиму 1943 г.

После зимних каникул началась подготовка к 25-летию героической Красной Армии — 23 февраля. Школьный хор, в котором и я участвовала, подготовил несколько песен на военную тему, по-моему, мы пели «Три танкиста», «Катюшу» и «Вася-Василёк»…

В программу включались и наши танцы, но на первом месте стояла театральная постановка. В одноактной пьесе повествуется о немецком офицере, который переоделся в гражданскую одежду и попал в русский плен. При распределении ролей Мане досталась роль героя-ефрейтора. Осталась только роль фашиста, которую никто не хотел играть. Тут же приняли решение, что эту роль должна сыграть я. Эта новость привела мою мать, прямо скажем, в удрученное состояние. Однако, через некоторое время она смирилась и ей пришла идея надеть на меня костюм моего отца для этой роли. Накануне нашего выступления мать достала из сундука черный костюм из шевиотовой ткани, который моя сестра Элла несколько лет назад перелицевала, так как смотрелся он порядком изношенным. Теперь же можно было его принять за новый. (Примечание: этот костюм моя мать ни на какие богатства не стала бы менять. Она твердо верила, что её муж вернется и будет носить его.)