Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. - Сергей Владимирович Волков Страница 23

«Что за рвань? – соображал я, смотря на их своеобразные костюмы, истасканные до последнего. – Э, да у них дисциплина, кажется, тоже к черту в трубу вылетела. Хорошенькие помощники будут…»

– Эй! Станичники, кто у вас здесь старший? – снова обратился я с вопросом, но уже к массе.

– Всяк за себя – а на что тебе? – раздались два слабых ответа среди гама, с которым они продолжали продвигаться по коридору, частью заваленному какими-то большими ящиками, о которых острили, что Керенский не успел их с собою забрать по причине преждевременного исчезновения.

Услышав эти своеобразные ответы, я было чуть не разразился бранью за нелепость их и за игнорирование во мне офицера.

«Смотри – среди них нет почти молодежи, это все старших возрастов. Ага, то-то они и явились сюда», – проталкиваясь среди казаков к стоявшему на ящике и следившему за движением казаков подхорунжему, подумал я.

– Хотя на большом заседании представителей совета съезда казаков и говорено было о воздержании от поддержки Временного правительства, пока в нем есть Керенский, который нам много вреда принес, все же мы наши сотни решили прийти сюда на выручку. И то только старики пошли, а молодежь не захотела и объявила нейтралитет.

– Так, так. А где офицеры ваши?

– Да их не много, пять человек с двумя командирами сотен. А они к коменданту дворца пошли. Их позвали туда… Эй, вы, там, давай пулеметы туда в угол, вот разместится народ, тогда и их пристроим… А вы давно здесь? – уже обращаясь ко мне, продолжал подхорунжий, крепкий бородатый казак.

– С полудня. Ходили уже к телефонной станции, да толку не вышло, – уклончиво ответил я. – Вот что я вас хотел попросить, – продолжал я. – Здесь молельня царя есть. Так чтобы в нее не ходили.

– Зачем толкаться туда, казаки сами не пойдут, разве который пред образом лоб перекрестить захочет. Вы не думайте, поручик, станичники понятие большое имеют, – смотря мне прямо в глаза, добавил подхорунжий.

– Вот это спасибо. Ну, я побегу к своим, а вы, значит, располагайтесь, как можете, а когда придут ваши офицеры, пошлите сказать мне, – спрыгивая с ящика, попросил я.

– Слушаюсь, господин поручик, – вслед ответил подхорунжий.

Придя к первому взводу, где было назначено место моего пребывания для юнкеров связи, я застал поручика Скородинского и юнкера Гольдмана, явившегося с приказанием от капитана Галиевского. Но не успел я открыть рта для вопроса, что есть нового, как из соседней комнаты, слева расположенной, угловой, выходящей окнами на Миллионную улицу, вбежало двое юнкеров.

– Господин поручик, – разлетелись они ко мне.

– Стоп. По очереди. Говорите вы, в чем дело?

– Господин поручик, казаки нас выставляют из угловой комнаты. Взводный командир приказал просил вас прийти.

– Они ничего слушать не хотят и располагаются в комнате так, словно в конюшню явились, – возмущенно докладывал юнкер.

– А вы что хотите? – справился я у второго.

– У нас та же картина, господин поручик, но, кроме того, хотят еще в молельню пойти. Их не пускает часовой, а они кричат, что, может, умирать придется, так чтобы помолиться туда пустили. «Нам будет очень приятно помолиться там, где сами цари молились, – кричат они, – а вы не пускаете, жидовские морды». Часовой из наших евреев оказался. Юнкера обижались, и если вы не придете, то еще дело до драки дойдет, – с еще большею растерянностью доложил второй юнкер.

«Смех и грех, – пронеслось в голове. – Это теперь не оберешься скандалов с этими бородатыми дядями».

– Александр Петрович, – пока только кончили свои доклады юнкера, обратился ко мне поручик Скородинский, – вот как раз капитан Галиевский через юнкера связи приказывает отдать левую часть этажа обороне казаков, так как у них есть пулеметы, а нам сосредоточиться лишь в расположении моей роты.

– Ну прекрасно. Передайте в ваши взводы командирам взводов, чтобы они их привели в комнаты направо, – отдал я распоряжение юнкерам. – Фельдфебель Немировский! – обратился я к стоявшему невдалеке фельдфебелю 2-й роты и прислушивавшемуся к происшедшим докладам.

– Я здесь, – подлетел он со своею пружинностью в манере вытягиваться при обращении офицеров к нему.

– Наблюдайте за отданным приказанием. Да чтобы все это быстро было исполнено. Я буду при 1-м взводе 1-й роты. А пока пойдемте к молельной комнате, – предложил я Скородинскому, – посмотреть, что там за антраша выкидывают станичники, а то еще действительно врукопашную схватятся.

Через несколько минут все приняло обычный вид порядка в настроениях юнкеров, – сцепившихся с казаками, но теперь тоже удовлетворенных полученной возможностью войти помолиться там, где «сами цари с деточками молились», – как, мягко улыбаясь сияющими грустно глазами, говорили они.

– Как большие дети они еще, – возвращаясь к своим ротам, говорил я поручику. – Вот и на фронте я не раз наблюдал, как бородачи 2-й Уральской казачьей дивизии, увлекшись спором о преимуществах одного святого перед другим, абсолютно не обращали никакого внимания на лопавшиеся вокруг них гранаты и шрапнели. А однажды при отступлении я едва оторвал от богословского спора и выгнал из халупы шестерых казаков. Еще немного, и мы не успели бы сесть на коней и ускакать от вошедших в деревню австрийцев, – вспоминал я сюжеты фронтовой жизни.

– Да, они особенные, – соглашался поручик со мною. – И они мне очень нравятся, только не молодые, те так распустились, что противно на них смотреть.

– Да, да, а какие были это войска, – вздохнули мы и смолкли.

Через открытые окна ночная прохлада освежала воздух комнат, уже пропитавшихся запахом сапог, внесенным нами в эти так взволновавшие наши чувства стены. Тишина, соблюдаемая юнкерами, позволяла улавливать звуки где-то вспыхивающей ружейной трескотни, что не мешало подумывать о кухнях, находящихся во дворце, на предмет использования их для приготовления чая юнкерам. И эти думы опять напомнили мне о моем 26-часовом голоде. «Хорошо еще, что Телюкин догадался сунуть коробку папирос».

– А вы бы пошли наверх. Там у комендантской есть столовая, где придворные лакеи сегодня подали дивный обед и вина. Право, сейчас – вы видите – все тихо, и можете положиться на меня, – начал убеждать поручик.

И словно меня кто подслушал. В комнату вошел капитан Галиевский и, подойдя в темноте на наши голоса к нам, передал приказание начальника школы явиться в помещение комендантской.

– Начальник школы приказал всем офицерам школ и частей собраться для обсуждения мер и получения заданий по развитию обороны Зимнего. Поэтому идемте скорее, господа. Времени терять нельзя. А у вас хорошо здесь, – невольно поддавшись впечатлению покоя, закончил капитан.

Спустя немного мы входили в продолговатую комнату, шумно наполненную офицерством. Здесь были и казаки, и артиллеристы, и