Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов Страница 23

Делаем третий заход, и опять на ощупь. Надо спешить - товарищи на подходе. Извилистая граница аэродрома скорее угадывается, чем просматривается, настолько слабо видны ее контуры. Времени, однако, больше нет, и решаю сбросить все 22 бомбы, а в центре серии - последнюю САБ. Довернул самолет вдоль этой то ли действительной, то ли кажущейся границы аэродрома и нажал на кнопку сбрасывателя.

С интервалом сорок метров полетели к земле вперемешку осколочно-фугасные и зажигательные стокилограммовые бомбы. И тут вместе с пулеметами заговорила малокалиберная артиллерия. Их выстрелы мне видны хорошо - стреляют слева, следовательно, мы летим строго по границе аэродрома. Начали рваться бомбы, освещая то кусты, то группы деревьев. Два взрыва осветили самолеты. Однако пожаров не возникло. И только предпоследняя зажигательная бомба разорвалась у какой-то небольшой деревянной постройки и подожгла ее. Трудно было предположить, поможет ли этот костер моим товарищам, поэтому возвращался я на базу с чувством неудовлетворенности результатами своего бомбометания.

Пересекли линию фронта. До рассвета было далеко. Мысли о семье не давали покоя. Вновь и вновь возникали в памяти слова Кости, командира полка, комиссара эскадрильи...

"Вот какая война, - рассуждал я. - За тысячу километров от линии фронта отозвалось ее эхо. Жена борется за свою жизнь - кто знает, чем эта борьба закончится... А сегодня же несколько пулеметных очередей прошли совсем близко от нашего самолета. Могло случиться, что семилетней дочери Галине война в один день нанесла бы непоправимый удар...

И отношение ко всему происходящему у людей разное. Костя Иконников, прочитав телеграмму, не раздумывая решил сделать все, чтобы я смог встретиться с семьей. Он брал на себя ту часть опасности, которая предназначалась мне. Ведь он должен был вместо меня летать сегодня, завтра и послезавтра, - до тех пор, пока я не вернусь. И всякий раз противник будет именно его встречать огнем.

Командир полка... Почему-то не задумался он над благородным поступком Кости. А комиссар эскадрильи Николаев дал ему более принципиальную оценку, хотя тоже остался недоволен, что вопрос этот решался без его участия".

Казалось бы, один незначительный эпизод, однако как раскрывает характеры людей...

* * *

...Пересекли Оку в том месте, где была установлена приводная радиостанция и через двадцать минут сели. Как и всегда, на стоянке нас ожидали техники. Пока мы летали, они успели переделать все свои дела, побриться, поесть, выспаться. Теперь, пока самолет не будет полностью готов к боевому вылету, они не уйдут с аэродрома.

Спустившись по трапу на землю, я и не заметил, как в темноте передо мной выросли две фигуры: Владимир Николаев и Костя Иконников. Они поздравили меня с успешным выполнением задания, и мне стало ясно, что маленький пожар, возникший в границах аэродрома, сыграл свою роль в решении общей задачи. После этого комиссар объявил мне, что решение, касающееся моих личных дел, пересмотрено и что через три часа я вылетаю в Казань. Боевые задания вместо меня будет выполнять Иконников.

Посмотрел я на Костю, молча подошел к нему и, едва сдерживая слезы, обнял... Хотелось сказать ему что-нибудь приятное, но я не нашел подходящих слов...

Было около 10 часов утра, когда я подошел к небольшому деревянному бараку на окраине Казани. Его несколько лет назад построили для себя строители жилого городка. Бараков было несколько, их давно должны были снести, но не успели.

Теперь же бараки оказались, как никогда, кстати. У самого входа я чуть не столкнулся со спешившей куда-то женщиной. Посмотрев на меня, она остановилась и спросила:

- Вы Ушаков?

Я кивнул, заметив на ней белый халат. Я понял, что это врач и молча ждал продолжения разговора.

- Не думали, что вы прилетите, - продолжала женщина. - Положение очень серьезное. Шансов на выздоровление было мало, но сегодня ночью кризис миновал. Так что не теряйте надежды. К вечеру я еще зайду...

Поблагодарив врача за внимание и заботу, я стал медленно подниматься по узенькой лестнице на второй этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, я вошел в прихожую, - в ней никого не было. Бросилось в глаза, что и в прихожей и на кухне было очень чисто.

Открыв наугад дверь прямо перед собою, я оказался в маленькой комнатке, площадью около семи квадратных метров. У окна стоял сбитый из досок стол, у стены - железная кровать. На ней и лежала в забытьи моя жена.

Оказалось, что она с дочкой до сих пор не прописаны здесь. Более того, им предложено переехать в другую квартиру и жить в комнате еще с одной семьей. Утром я направился в городок, где находилось жилищное управление. Понимая, что положение с жильем исключительно тяжелое, я все же считал, что три квадратных метра на человека - это не слишком уж много даже при существующем положении.

Размышляя так, дошел до нужного мне учреждения. Рассчитывал встретить в жилуправлении женщину, но, к своему удивлению, увидел на двери кабинета мужскую фамилию. "Наверное, пожилой человек", - подумал я. В приемной было много народу. Окинув меня взглядом, секретарша юркнула в дверь, почти тут же вернулась и, ни о чем не спрашивая, предложила пройти в кабинет.

Почему я так быстро попал на прием, сказать трудно. Скорее всего, на секретаршу произвели впечатление два моих боевых ордена Красного Знамени, прикрепленных к гимнастерке. Но вот я вошел в кабинет и оторопел. За столом сидел молодой мужчина с цветущим, пышущим здоровьем лицом. Мелькнула было мысль - разговор предстоит нелегкий, но тут мой взгляд упал на стоявшие у шкафа костыли... Разговор длился недолго. Выяснилось, что задержку с пропиской и переселением организовал кто-то из его подчиненных. Тут же были отданы необходимые указания, начальник что-то записал себе на листке бумаги и заверил меня, что проверит исполнение лично.

На другой день я поездом выехал в полк.

* * *

Сразу же по прибытии в часть приступил к боевой работе. Несколько вылетов подряд пришлось выполнить на бомбардирование войск противника в районе Сталинграда. Особенно запомнились два массированных удара, которые нанесли части АДД в ночь на 25 сентября 1942 года по району высоты 109,3 и балки Сухая Мечетка.

В первом вылете заход выполнялся с северо-востока, вдоль правого берега Волги, через "Т", выложенное из костров в направлении на высоту 109,3. На эту же высоту был направлен и луч прожектора с восточного берега реки. Еще задолго до выхода в район цели были видны беспрерывные разрывы бомб по всей ее площади. Некоторые серии перекрещивались под небольшими углами. Противник не оказывал в воздухе уже никакого сопротивления. Отбомбились, как на полигоне, и мы. Я сбросил серию из сорока стокилограммовых фугасных бомб, растянув ее на 800 метров.