Виталий Старцев - Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского Страница 23

Заключение же этого примечания выливало грязь на Луначарского: «Г. Луначарский, как известно, состоит народным комиссаром народного просвещения: был момент после разгрома московских святынь, когда г. Анатолий Луначарский заявил письмом в Совет Народных Комиссаров, что он больше выносить варварства, учиняемого большевиками, не может, но затем, под влиянием прямой угрозы, что если он не сумеет преодолеть свою чувствительность, то будут опубликованы документы, изобличающие его связь с немцами, а также под влиянием обещаний дальнейшего денежного вспомоществования г. Луначарский счел возможным взять свой отказ от должности назад и продолжать разрушение русского просвещения». Еще один прекрасный пример творческого стиля Оссендовского: даже приведя верный факт о несостоявшемся протесте Луначарского, он добавляет туда солидную порцию лжи об угрозе разоблачения его «связей с немцами». И со стороны кого? Тех, кого сам Оссендовский уже не раз объявлял немецкими шпионами и собирался продолжить эти обвинения.

Так в этом черном романе политических ужасов появлялись первые герои. Так А. М. Оссендовский вырезал устрашающие силуэты для своего театра теней. Чудовищный, как дракон, Парвус, коварный «банкир» Фюрстенберг, иуда-христопродавец Зиновьев-Апфельбаум, юродивый и трусливый Луначарский, отказавшийся от принципов за немецкие марки…

Но это было только началом. Документ № 9 выдавался за циркуляр Отдела печати при кайзеровском МИДе от 23 февраля 1915 г. В нем сообщалось послам, посланникам и «консульским чинам» (прекрасное, истинно русское выражение из «немецкого документа») в нейтральных странах, что там у них созданы уже «специальные конторы для организации дела пропаганды в государствах воюющей с Германией коалиции».

Программа для контор такая: возбуждение «социального движения и связанных с последним забастовок, революционных вспышек, сепаратизма составных частей государства и гражданской войны, а также агитация разоружения и прекращения кровавой бойни». Все это тоже слеплено исключительно для русского читателя, ибо какой сепаратизм мог, скажем, быть в Италии или Франции! У вас были забастовки — немцы устроили, социальные движения — их работа, революционные вспышки 23–27 февраля 1917 г. — все на немецкие деньги. Методика Оссендовского была простой и четкой: берется событие и «под него» готовится «документ немецкого происхождения». Она в невиданных размерах будет применяться им далее, для документов сиссоновской серии и последующей.

Для придания этим документам большей убедительности далее готовится примечание, разъясняющее и уточняющее их содержание читателю. «По достоверным сведениям, — говорится в примечании к документу № 9, — подобными лицами (ведущими пропаганду от имени «контор». — В. С.) были: князь Гогенлоэ, Бьернсон, Эпелинг, Карберг, Сукенников, Парвус, Фюрстенберг-Ганецкий, Рипке и, вероятно, Колышко. Германцы очень заботливо посредством налаженного их банками аппарата контор и агентств (опять любимая тема Оссендовского! — В. С.) начали вести в России и союзных с ней странах агитацию в пользу прекращения "кровавой бойни", виновниками которой они сами являются. На своей же территории германские правящие круги сурово подавляли всякие попытки какой бы то ни было агитации против войны. При этом весьма характерно, что большевики повели у нас агитацию в тех самых выражениях, которые им подсунуло германское министерство, так как в своих речах и газетах они всегда вместо слова "война" употребляли выражение '"кровавая бойня"».

Здесь Оссендовский превзошел самого себя. Оказывается, народное выражение «кровавая бойня», использовавшееся в политическом лексиконе всех социалистических партий, тоже подсунуто немецким МИДом. В этом проявилась самоуверенная недооценка Оссендовским большевиков как самостоятельной политической силы, которая характеризует и многие другие, вышедшие из-под его пера «документы».

Документ № 11 претендовал уже на то, чтобы исходить от немецкой тяжелой промышленности, как заявлял Милюков в своей статье от 3 апреля 1921 г. в газете «Последние новости». Председатель Рейнско-Вестфальского промышленного синдиката предоставлял для «Ниа-Банкен» и других банков средства «на предмет поддержки русских эмигрантов, желающих вести агитацию среди русских военнопленных и русской армии». Дата — 14 октября 1916 г. И тут сделано примечание: «Вот на чьи деньги велась агитация среди русских рабочих, солдат и крестьян. Из дальнейших документов будет видно, как велась работа».

Но самым ударным документом среди серии Никифоровой был, конечно, приказ Имперского банка № 7433 от 2 марта 1917 г. представителям германских банков в Швеции. Приведем здесь полностью его текст: «Настоящим доводим до сведения, что из России через Финляндию будут поступать требования на отпуск денег на цели пропаганды мира в России. Эти требования будут поступать от следующих лиц: Ленина, Зиновьева, Троцкого, Суменсон, Козловского, Коллонтай, Сиверса и Перкальна, счет коих нашим ордером за № 2754 открыт в агентствах немецких частных кредитных учреждений в Швеции, Норвегии и Швейцарии. Все эти требования должны быть скреплены одной из двух подписей: Диркау или Молькенбург. При наличии этих удостоверительных подписей требования этих вышепоименованных деятелей из России считать правильными и подлежащими немедленному исполнению».

Нам уже приходилось касаться выше этого документа и говорить о его очевидной неправдоподобности с разных сторон. Но сейчас хочется еще добавить об одной загадочной несообразности. Мы отмечали выше, что этого документа нет ни в трех версиях документов приложения № 1 к основной части брошюры Э. Сиссона, ни в документах из статьи лейтенанта Свечникова. А есть он только в самом Докладе Сиссона и «документах Никифоровой». Законен вопрос, где появился он раньше? Все три версии документов первой серии Сиссон получил 2–4 февраля 1918 г. нового стиля, а следующую серию документов А. М. Оссендовского приобрел у Е. П. Семенова 3 марта нового стиля. В этой, второй серии вышеназванный документ (тоже в копийном виде) уже присутствовал. Следовательно, весь комплект «документов Никифоровой», включая и те пять документов, которых не было в трех версиях документов приложения № 1, готовился в период после 13 февраля (дата окончания кодированной телеграфной пересылки документов первой серии в Госдепартамент), а может быть, и в марте 1918 г., уже после отъезда Сиссона. К приказу № 7433 Оссендовский присовокупил одно из самых больших своих примечаний. «Из упомянутых в этом документе лиц, — эпически начинает он, — об одних было сказано выше, остальные после Октябрьской революции занимают весьма важные посты. Так, г-жа Коллонтай состоит народным комиссаром общественного призрения, Перкальн11 — комиссар почты, г. Козловский — председатель следственной комиссии революционного трибунала, т. е. высшего суда. Г. Каменев- Розенфельд — видный член той делегации, которая вела с германцами переговоры о мире. Ленин и Троцкий — современные диктаторы, Суменсон — крупная международная аферистка, арестованная после июльского бунта большевиков, т. к. через нее переводились немецкие деньги из Швеции для организации этого бунта12. Сиверс — бывший жандарм — ныне командует одним из отрядов большевиков в Донской области».