Роберт Пири - По большому льду. Северный полюс Страница 23

На носу отдали парус, с таким грохотом, словно это был выстрел из пушки, и с парусами, которые были натянуты шкотами так, что стали похожими на косые, расправленные наполовину крылья летающего тезки нашего корабля, «Орел» накренился и лег на воду. Вскоре с подветренной стороны смыло шлюпки, шлюпбалки и пиллерсы; затем жестокая волна разбила наветренные укрепления, вода оказалась в кают-компании, и все в ней поплыло. Незадолго до наступления темноты вахтенный пронзительно закричал: «Лед!» и в тот же миг перед носом судна показалась покачивающаяся громадная голубая, лишь немного выступающая над поверхностью воды, масса льда. Когда «Орел» нырнул на нее, с мостика казалось, что его утлегарь находился от льда на расстоянии одного фута, затем ледяная глыба покачнулась и ушла в сторону. На мгновение подброшенная на вершину волны, она качалась высоко над кормой, проходя мимо нее. Кипящий водоворот и голубоватый блеск под кормой «Орла» показал место, где она погрузилась в воду.

Затем наступила абсолютно темная ночь, и мы вошли в пролив. В полночь снег прекратился, луна ярко засияла, и «Орел» легко шел по стихающим волнам. Ближе к утру мы подошли к американской китобойной базе в проливе Камберленд, где стояли на якоре около шестнадцати дней. 1 ноября мы подняли якорь и в течение суток прокладывали свой путь через плотный молодой лед. Крепкое старое судно, дрожащее от киля до клотика, шло через плотный, быстро замерзающий паковый лед, чтобы не попасть в «зимнее заключение». Эта борьба со льдом разительно отличалась от июньской во время нашего пути в Гренландию. Тогда это была быстрая работа сильного и искусного борца, который не знает проблем, теперь же это было натужное усилие гиганта, пытающегося справиться с тяжестью, которую он едва может сдвинуть.

Два дня мы провели под защитой залива Фильда и затем снова направились на юг. Всю ночь с машиной, работающей на всех парах, с черными на фоне южного месяца парусами, с такими же черными, покачивающимися среди звезд мачтами, «Орел» шел на юг мимо пролива Гудзона под ярким занавесом фантастического в своем великолепии сияния.

Сначала северное сияние простиралось с севера на юг, поперек пролива, в виде блестящей, белой, волнующейся занавеси, край которой, казалось, касался вершин мачт. Затем занавесь исчезла, и с севера судно осветилось волнообразными потоками бледного, размытого света; они, сформировавшись в волнистые складки, двигались и дрожали в воздухе, увеличивались и исчезали, отделялись и сходились вместе, удивительным образом напоминая то, как открывается и закрывается японский веер, и наконец, словно испуганные каким-то недружелюбным вихрем так, что каждая складка стала излучать золотые, фиолетовые, зеленые и малиновые огни, они разделились на парящие фрагменты и растворились в светящихся слабым светом облаках.

После этого мы шли вдоль берега Лабрадора в течение недели неприятных ветров и бурь, нагнавших туман, снег и яростные серо-зеленые волны, изредка освещаемые на мгновение прорвавшимся лучом бледного ноябрьского солнца. 17 ноября «Орел» бросил якорь в гавани Сент-Джон, и мое первое полярное путешествие закончилось. Но бациллы «северной болезни», попавшие в мою кровь, и «полярная лихорадка» остались во мне навеки.

Цель.

Получить практические знания и оценить возможные трудности и состояние льда внутренней части Гренландии; опробовать некоторые методы и компоненты снаряжения; провести доступные научные наблюдения; проникнуть вглубь «внутреннего льда», насколько возможно дальше.

Результаты.

Достиг наивысшей, чем когда-либо ранее, точки «внутреннего льда».

Проник дальше, чем любой другой белый человек до сих пор.

Впервые достиг внутреннего плато вечной мерзлоты.

Определил главные особенности внутреннего льда от края до середины.

Получил ценные знания и практический опыт относительно условий ледяного покрова и необходимого снаряжения, а также полярного плавания, ознакомился с полярными берегами на значительном протяжении.

Появились идеи, очень ценные в будущем, относительно одометра, парусов и проч.

Сделаны следующие выводы:

Взойти на «внутренний лед» нужно в точке, находящейся как можно выше над уровнем моря, и там, где присутствие больших и быстротекущих ледников указывает на крутой подъем на лед вблизи берега.

Партия должна быть минимальной по численности, ее члены должны в совершенстве уметь пользоваться лыжами и снегоступами.

Поверхность «внутреннего льда» предоставляет отличную возможность добраться до восточного берега и, в случае, если ледяной покров простирается на то же расстояние, что и поверхность земли, то и до северной оконечности Гренландии.

Предлагаю следующие варианты пути;

«От основания полуострова Нурсоак до вершины фьорда Франца-Иосифа и обратно» (А) [25].

«От Китового пролива до северной оконечности Гренландии, то есть пересечь ледяной покров к восточному берегу. Этот путь будет ключом для решения гренландской проблемы» (В) [26].

«От бухты Диско до мыса Дана» (Д). [27]

Глава I. От Бруклина до бухты Мак-Кормика

Последние ящики и пакеты были, наконец, доставлены на мое маленькое судно. В 5 часов пополудни, 6 июня 1891 г., «Коршун» отчалил от пристани у Балтик-стрит в Бруклине и вышел в Ист-Ривер. Яркий солнечный свет освещал толпу друзей и зевак, прощавшхся с нами с пристани. Мы шли к северной Гренландии, и на каждом пароходе и каботажном судне на переполненной Ист-Ривер знали об этом. Нас приветствовали свистками – прощались с нами и желали счастливой дороги. Флаги, висевшие вдоль Ист-Ривер, приветствовали нас и говорили нам «до свидания». Целая армада огромных кораблей прошла мимо нас один за другим, приветствуя свистками; их палубы были усеяны пассажирами, которые махали нам платками. У Флашинга и возле других мест множество яхт приветствовали нас выстрелами из пушек. Пожелания счастливой дороги смолкли только тогда, когда нас скрыла ночь. Наш маленький мир, – все пространство под палубой было занято, и даже на самой палубе находилось мое снаряжение, – был, наконец, предоставлен самому себе.

Список пассажиров «Коршуна» состоял из шестнадцати человек. Семеро были членами Северо-гренландской экспедиции, девятеро же других составляли научную партию, посланную Академией естественных наук в Филадельфии с целью сопроводить меня до места моего назначения и провести научные исследования в соответствии с заданием во время пребывания там «Коршуна». Эта партия была известна под названием западно-гренландская экспедиция.