Юлия Андреева - Букет незабудок Страница 24

Это что, я как то из финской однодневки возвращалась – почти полный автобус теток бальзаковского возраста и у каждой по розовой гламурной метле. То ли знаменитая гора Блоксберг[11] в тот день переползла в Питер, то ли погода нелетная.

Вот так истории одна за другую цепляются, друг из дружки выскакивают, прорастают, покрываясь зелеными листочками. Легкие, живучие…

Пойдут посолонь и противосолонь, гуськом, рядком, вприпрыжку, в темпе вальса, одна за другой перебивая, суетясь, поддерживая тему. Так и структура этой непростой для меня книжки складывается, не отделенными друг от друга рассказиками, а единым потоком, так как эти самые байки друг другу рассказывают в вагоне поезда, за общим столом, в кулуарах; одну за другой, а иногда на два, три голоса разом.

Еще с одной начинающейся писательницей встречаюсь, как обычно около метро. Я ее не знаю, первая публикация у человека, откуда знать, зато она обещалась меня по юзерпику в ЖЖ опознать. И на том спасибо!

Встретились, я ей авторский экземпляр, она мне спасибо-спасибо… и шоколадку сует. Приятно.

Смотрю на нее, человек без возраста (хотя, нет, есть у тебя возраст, заранее анкету проглядела, с 72-го года она, как мой брат), кожа, словно старая сухая-пресухая бумага желтая, местами серая, платок на голове, ни волосинки наружу, руки, тело все ходуном ходит – больная.

– Спасибо! Надо же, всю жизнь мечтала и вот под конец в одном сборнике с такими людьми! Олди! Я же все их книги прочла. Павел Молитвин – еще со времен продолжения их с Семеновой «Волкодава». Вячеслав Бутусов…

А напоследок…

– Какой напоследок?! – И тут я тоже заговорила и не в очередь, а одновременно, о том, какие презентации и где планируются, и как мне необходимо, чтобы именно она участвовала (вот еще необходима!!!), что на радио надо сборник представить и на телевидение неплохо было бы. Она мне про «напоследок», а я ей про новые проекты. И вот что странно, ведь вижу, что человек надрывается, мне свое объяснить пытаясь, а я, не слушая, ей поперек свое твержу. При этом ни она, ни я остановиться не можем. И по нарастающей, все громче и громче, так что народ на нас оглядываться стал. Потом словно щелкнуло что-то. Она первая замолчала, тяжело выдохнула, показалось даже, будто еле заметный румянец на серых щеках промелькнул.

Распрощались. Взглядом проводила, чувствую, устала смертельно. Ну буквально, шага ступить не могу. Тут же на скамеечку села, отдышалась да и такси себе вызвала. Хорошенького понемножку.

Проходит неделя – первая презентация, появляется наша героиня. В зал вошла, на сидение тяжело опустилась, видно, тяжело ей дорога далась, но выдержала как-то, выступать отказалась, ну и бог с ней. Вторая презентация: сама попросилась на сцену пару стихов прочитать. На новый проект тексты заслала, потом еще на каком-то вечере случайно пересеклись. Уже без платка, вроде как даже волосики кое-какие отрастать начали. Да и вид посвежее.

Я после той встречи в метро в журнале ее подруги прочла: мол, для того, чтобы получить свои авторский экземпляр, наша авторица чуть ли не из хосписа ко мне на встречу пожаловала.

Ну, не из хосписа, это она, конечно, загнула, но после химии точно.

Недавно встречались. Говорит, авторский сборник готовит и в газетке какой-то маленькой колонку литературную вести дали. В общем, жива, здорова, и нам того же желает.

Надеваю пальто в прихожей, мама останавливается напротив комнаты брата, принюхивается.

– Тебе не кажется, что дым сладковатый? Неужели анаша?!

В передней запах моего французского парфюма перемешивается с дымом сигарет.

– Да нет, – уверенно диагностирую я. – Это любимый. На прошлой неделе мне «Опиум» из Парижа привез.

Мама замолкает, должно быть прикидывая про себя, что опиум априори опаснее анаши и что ситуация более серьезная, чем она могла это себе вообразить.

Плотно сидя в тексте об очередном крестовом походе, вдруг обнаруживаю, что кончились глазные капли «альбуцид», а они мне нужны. Что делать? Кидаю брату sms, но вместо слова «альбуцид» пальцы сами выстукивают «Иерусалим»: «Возьми Иерусалим».

Брат отвечает: «угу» и пропадает.

Не иначе как пошел выполнять. С него станется.

Ольга Виор по знаку Зодиака Скорпион и этим гордится! И в украшениях у нее скорпионы, и дома изображения её кусачего покровителя наличествуют. В моменты же обострения скорпиономании…

Как-то решила Виор сделать сборник, в котором будут участвовать исключительно авторы-скорпионы: Татьяна Громова, Галина Ильина, Наталия Пономаренко, Надежда Щеголькова, ну и, естественно, сама Ольга Виор. Без нее-то как?

Выпустили книгу, все честь по чести, и о презентации задумались. А для презентации что главное?

И вовсе не выпивка!

Желая поразить всех вокруг, Ольга заказала себе через интернет шелковую шаль со скорпионами. Стоило это удовольствие недешево – 2500 рублей, ну да не отступать же. Списалась с художницей Еленой Кузнецовой, одобрила эскизы, а когда шаль была готова, договорились о встрече.

– Я только сегодня догадалась посмотреть вашу страничку «ВКонтакте», – запинаясь от волнения, произнесла художница. – Оказывается, вы автор моей любимой песни «Не обернусь уходя»! Понимаете, когда Аллегрова первый раз исполнила эту песню, я тогда только-только рассталась со своим мужем и слушала ее почти беспрерывно. Только благодаря ей, наверное, и смогла пережить этот черный период. – Она вздохнула, и, вынув из пакета и развернув перед не ожидавшей таких откровений поэтессой восхитительную оранжевую шаль со скорпионами, протянула ее Ольге. – Возьмите, пожалуйста, как подарок! Не знаю, где была бы я, если бы не ваша песня.

Одни родители прячут от детей книги, мол, рано еще, не так поймет, другие считают, что хорошо написанная книга, каких бы тем она ни касалась, не может нанести вреда. Сергей Дяченко читал маленькой дочке Стаске их с Мариной роман «Ритуал», и девочка все поняла, сочувствуя дракону и принцессе.

В гости в семью маленького Жана-Поля Сартра время от времени заходила госпожа Бланш Пикар, которая много говорила о литературе и в частности о нашумевшем романе «Госпожа Бовари». Рекламируя разного рода литературные новинки, госпожа Пикар настаивала на том, что ребенку настоящая литература – неважно, присутствуют в ней нравственные персонажи, или нет, – пойдет только на пользу. Когда же в ее присутствии Жан-Поль попросил дать ему почитать эту самую «Госпожу Бовари», «…мать преувеличенно мелодичным голосом ответила: “Радость моя, но, если ты прочитаешь такие книги сейчас, что ты станешь делать, когда вырастешь большой?” – “Я их буду жить”, – ответил будущий писатель».