Дмитрий Оськин - Записки прапорщика Страница 24

- Товарищи! - повторил Протазанов. - Волею высшего начальства я назначен командовать доблестным одиннадцатым полком. У вас до сих пор были прекрасные командиры, которые вели вас к победе. Со своей стороны я приложу все усилия, чтобы славный полк и впредь был таким же геройским. Моя задача облегчается тем, что мы сейчас вступили в новую эпоху жизни великой матушки-России. Русский народ, как могучий богатырь, поднялся и стряхнул со своих плеч многовековое иго царизма, сверг деспотическую монархию, на смену которой пришла свободная демократия. Отныне матушка святая Русь стала свободной страной. Чтобы эту свободу закрепить, надо покончить с исконным врагом - немцами. От своей армии русский народ требует доведения войны до победного конца. Мы должны разбить немцев. Призываю вас, товарищи солдаты и офицеры, к дружной боевой работе на славу полка, для счастья свободной России. Ура!

- Ура! - закричали роты. - Качать товарища командира!

И близко стоящие солдаты, подхватив Протазанова на руки, начали подбрасывать его вверх.

Пропустив церемониальным маршем мимо себя роты, Протазанов отдал распоряжение выдать солдатам удвоенные порции и не производить занятий. Они и так несколько дней уже не велись.

На следующий день Протазанов пошел осматривать помещения рот и команд. Он заходил в каждую хату. Осматривал обмундирование, пробовал пищу, расспрашивал солдат об их нуждах. При подходе к построенной для осмотра той или иной роте он называл солдат товарищами.

С легкой руки Протазанова офицеры тоже стали обращаться не "здравствуйте, братцы!", а "здравствуйте, товарищи".

Через несколько дней поступил приказ о введении льгот для солдат, в частности, офицеры обязывались говорить солдатам "вы", а солдат получил право титуловать офицера не "ваше благородие" или "высокоблагородие", а "господин поручик", "господин капитан", "господин генерал". Солдатам предоставлялись гражданские права, одинаковые со всем населением страны. Например, раньше солдатам запрещалось ездить в вагонах первого и второго класса, а также бывать в залах этих классов на вокзале. Теперь солдаты одинаково со всеми гражданами могли посещать театры, собрания, участвовать в союзах, быть членами партий. Офицеры военного времени отнеслись к этому приказу как к должному. Зато с ненавистью встречен был этот приказ кадровыми офицерами.

- Развал дисциплины! Подрыв авторитета офицеров! Разложение армии! Разве русский Михрютка будет понимать какие-либо распоряжения, если к нему обращаться на "вы"? Чтобы в вагоне вместе с офицером ехал солдат? Как я могу сидеть в театре рядом со своим денщиком?!

Отец Николай, полковой священник, тоже недоволен реформами.

- Нельзя допускать, - говорит он, - обращение офицеров к солдатам на "вы". Офицер солдату отец. Как родитель говорит своим детям "ты", так и офицер не должен говорить солдату "вы". Так было от века. Плохо, когда освященные веками традиции рушатся.

Хохлов и Савицкий в ярости оттого, что приказ разрешает производство в офицеры евреев.

- Мы не допустим их в свою среду! - вопит Хохлов. - Я первый плюну в морду такому офицеру! - вторит ему Савицкий.

- Позвольте, - возмущаемся мы. - Вы же руку подаете врачам-евреям? Чем они лучше евреев-офицеров?

В тот же день по вопросу о текущем моменте в хате Ущиповского собралось человек двадцать прапорщиков и поручиков. Открыл собрание Ущиповский заявлением о расслоении среди офицеров в связи с приказом о даровании гражданских прав солдатам.

- Нам надо сейчас, - говорил Ущиповский, - больше, чем когда-либо, иметь полное единение с солдатами, чтобы стойко держать фронт. Я согласен с Калиновским, надо собрать сегодня молодых офицеров для обсуждения текущего момента, для выработки своей тактики.

После Ущиповского взял слово Калиновский:

- Революция только что началась. Есть все основания предполагать, что революция будет углубляться. Мы на фронте не знаем, что творится в тылу. Сведения, которые пропускает ставка верховного главнокомандующего, неудовлетворительны, газеты, получаемые на фронте, исключительно буржуазные.

- А вам что же надо - социалистическую революцию? - закричал с места Петров.

- Да, социалистическую, - спокойно ответил Калиновский. - На армию сейчас смотрит вся страна. Противник постарается использовать революционное движение в нашей стране для своих целей. Эксцессы в армии недопустимы. Со стороны злейших врагов революции, приверженцев монархии, возможны всякие провокационные действия. Все это накладывает большие обязательства на нас, молодых офицеров, на нас, которые надели офицерский мундир по необходимости.

- Сейчас больше, чем когда-либо, молодое офицерство должно сплотиться с солдатами, должно иметь с ними общий язык, разъяснять действительный смысл происшедших событий, не допускать провокационных действий со стороны кадрового офицерства, блюсти армию в полном порядке. Мы знаем, как резко отрицательно относится кадровое офицерство к предоставлению солдатам гражданских прав. Хохлов, Нехлюдов и другие говорили, что не могут служить в армии, если права гражданства будут за солдатами сохранены.

Нам надо усилить бдительность. Постараться быть вместе с солдатами и в ближайший день устроить общее собрание офицеров с участием кадровых, чтобы изложить нашу платформу и предложить им или к ней присоединиться, или убираться из полка. Кроме того, я думаю, в настоящий момент абсолютно необходимо избрать специальный комитет из солдат и офицеров.

За Калиновским выступил Боров.

- Що бачил Калиновский, то видно, - начал он, по обыкновению, на украинском языке и затем, перейдя на русский, уже серьезным тоном продолжал: - Кадровые офицеры - такие уж гадюки, которым, кроме батюшки царя, ничего не надо.

- А чины, а жалованье? - зашумели присутствующие.

- Так они чинов и жалованья и ждут от царя. Смотреть надо в оба. Но не следует сразу проявлять по отношению к ним резкость. Надо попробовать их убедить поддержать Временное правительство. Я за общее собрание всех офицеров. Необходимо поставить все эти вопросы ребром. А затем, если не удастся договориться, можно говорить об их изоляции. Насчет комитета я согласен.

Выступил и я: предложение Калиновского надо принять, созыв общего собрания не откладывать и теперь же уполномочить из нашего состава Калиновского и Борова отправиться к командиру Протазанову за разрешением образовать комитет.

Проговорили часов до двенадцати ночи...

Протазанов дал согласие и просил нас поставить в повестку дня вопрос об отношении офицеров к гражданским правам солдат. О мнении офицеров его запрашивал штаб дивизии.

- Кто будет председательствовать на собрании офицеров? - спросили мы Протазанова.