Валентин Пушкин - Из единой любви к Отечеству Страница 24

Красноречивые рассказы отца об азарте боевых схваток, о высокой радости победы, об упоении славой будоражили юное сердце. Какими же ненавистными были ей придирки матери, днями заставлявшей сидеть за кружевами и жаловавшейся мужу на непоседливый мальчишеский характер Надежды в следующих словах: "Я предпочла бы видеть дочь мертвой, чем с такими наклонностями".

В те годы она часто слышала от матери горькие сетования на женскую долю. Так в ней исподволь готовился протест. Ей становилось ясно, что с приобретением качеств, столь необходимых будущей хозяйке и матери, она через несколько лет должна всего лишь пополнить армию "представительниц угнетенного подначального элемента".

О своих огорчениях той поры Дурова вспоминала: "Женщина самое несчастное, -самое ничтожное и самое презренное творение! на свете! Она должна родиться, жить и умереть в рабстве... Вечная неволя, тягостная зависимость и всякого рода угнетения, есть ее доля от колыбели до могилы..."

Когда Надежде исполнилось восемнадцать лет, ее выдали замуж. Да, она так же как и все, слушала елейные речи священнослужителя, стояла под венцом, когда хор громогласно, словно один человек, грянул традиционное: "Исайя ликуй!", давала клятву перед алтарем и наверняка уже тогда думала: "Зачем все это, когда есть жизнь иная". Чиновнику четырнадцатого класса Василию Чернову, ежедневно заседавшему в земском суде, было невдомек, что творится в душе у молодой жены. Для нее же он так и не стал ближе даже тогда, когда появился сын. Разрыв зрел. Чернова с повышением направили в Ирбит. Надежда оставляет мужа и больше никогда не возвращается к нему. Вскоре родительский дом, куда она вновь вернулась, становится ей сен, и лишь любимый конь по кличке Алкид и верховая вносят разнообразие в мерное течение времени. Неудовлетворенность замкнутой обстановкой семьи, подавление самостоятельности, тоскливая, бездеятельная жизнь в глухом городке, бьющая; через край энергия и мечтательность искали выхода. И после мучительных размышлений он был найден! Она тайком бежит из дома, переодевшись в казачий костюм, подаренный отцом, а чтобы завести поиски в тупик, оставляет на берегу свое женское платье...

"Итак, я на воле! Свободна, независима! - восклицает Надежда. - Я взяла мне принадлежащее: мою свободу, свободу - драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять ее, охранить от будущих притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет моим уделом и наградою!"

* * *

В те дни из Сарапула на западную границу выступал казачий полк. Не без труда Дуровой, назвавшейся дворянином Александром Соколовым, покинувшим родительский дом из-за неуемного желания посвятить жизнь военной службе, удалось уговорить командира принять ее в свои ряды.

Полк после долгого пути прибыл в Гродно. Западная граница Российской империи в 1806 году жила тревожной жизнью. В нескольких сотнях верст от нее гибла под мощными ударами французской армии, ведомой- Наполеоном, Пруссия. Русская армия выступила на ее стороне. В конце ноября ее передовые части заняли Варшаву. В феврале 1807 года при Прейсиш-Эйлау разыгралось кровавое сражение, в котором французы и русские согласились на ничью. Война на время весенней распутицы замерла, с тем чтобы через несколько месяцев заполыхать вновь.

К Гродно стекались пехотные, кавалерийские полки, артиллерийские парки, шло комплектование изрядно поредевших в боях частей. Коннопольский полк не составлял исключение, и после нескольких вопросов вербовщик, которым оказался ротмистр Казимирский, Надежда Дурова под именем Александра Соколова была зачислена в полк. "Наконец мои мечты осуществились! Я воин, коннополец, ношу оружие и сверх того счастие поместило меня в один из храбрейших полков нашей армии".

В формулярном списке "Коннопольского полка товарища Соколова" появилась запись:

"Товарищ Александр Васильев сын Соколов, семнадцати лет от роду, мерою двух аршин, пяти вершкон, имеет приметы: лицо смуглое, рябоват, волосы русые, глаза карие, из Российских дворян Пермской губернии, того же уезда, крестьян не имеет, доказательство о дворянстве не представил; в службе с марта 1807 года, по российски читать и писать умеет, что суду или без суда в штрафах не бывал, холост".

И хотя Александр Соколов был вовсе не новичок в кавалерийской науке, все же пришлось ее осваивать заново и до пота заниматься выездкой, стрельбой, рубкой, действиями в конном строю. Об этом времени Дурова вспоминала: "Всякий день встаю я на заре и отправляюсь в сборню, оттуда все вместе идем в конюшню; уланский ментор мой хвалит мою понятливость и всегдашнюю готовность заниматься эволюциями, хотя бы это было с утра до вечера. Он говорит, что я буду молодец... Сколько не бываю я утомлена, размахивая целое утро тяжелою пикою - сестрою сабли, маршируя и прыгая на лошади через барьер, но в полчаса отдохновения усталость моя проходит и я от двух до шести часов хожу по полям, горам, лесам бесстрашно, беззаботно и безустанно!"

В письме еще неурядица с собственным "я", а в душе уже прочно поселилась оправданность своего поступка и желание служить Отечеству.

В трудных, напряженных днях боевой учебы пролетело два месяца, и вот наконец полк получил приказ о выступлении, и Дурова в восторге восклицает: "Мы идем за границу! В сраженье! Я так рада и так печальна! Если меня убьют, что будет со старым отцом моим? Он любил меня! Через несколько часов я оставлю Россию и буду в чужой земле! Пишу к отцу, где я и что теперь; пишу, что падаю к столам его и, обнимая колена, умоляю простить меня, побег мой, дать благословение и позволить идти путем, необходимым для моего счастья".

Как видим, Дурова первая "позаботилась" о раскрытии своей тайны. А пока письмо к отцу совершает путь в далекий Сарапул, полк снялся с зимних квартир и выступил в восточную Пруссию.

Французская и русская армии маневрировали, не проходило дня без стычки, но первое крупное сражение, в котором принимали участие авангарды армии, произошло лишь 24 мая.

Это был ее первый бой, где все, что она приобрела в мирной жизни, проверялось суровой практикой сражения. А ведь для нее он мог стать и последним. Но нет! "Новость зрелища поглотила все мое внимание, грозный и величественный гул пушечных выстрелов, рев или какое-то рокотание летящего ядра, скачущая конница, блестящие штыки пехоты, барабанный бой, и твердый шаг, и покойный вид, с каким пехотные полки наши шли па неприятеля, - все это наполняло душу мою такими ощущениями, которых я никакими словами не могу выразить".

Дурова несколько раз ходила в атаку с эскадронами, была, быть может, суетливой, но первые волнения улеглись, уступив место рассудку, и в победном течении боя была и ее заслуга. И закончился он для юного коннопольца несколько неожиданно.