Алан Аюпов - Экскурсия в прошлое Страница 24

Мой барабан осторожно взяла какая-то девочка, а жёлтый автобус с закрывающимися дверцами и сидениями внутри оказался у моего соседа Павлика. Собаку по кличке Мухтар, как я узнал много лет спустя, просто застрелили в тундре. Вот так прервалась моя линия жизни за полярным кругом. Осталось лишь несколько выцветших фотографий, которых и восстановить-то нельзя. Пропали десятки кадров моего пребывания в доме № 18 в посёлке Комсомольском по улице Шахтинской, в квартире № 4, которых, кстати, было целых 8 штук по четыре в каждом подъезде, да память, которую не вырубить топором!..

Часть вторая

Детские игры дедушек

Поруганная память

Где-то есть город тихий, как сон.Снегом пушистым по грудь занесён.Речка промёрзла, и лёд, как стекло.Здесь наше детство в забвенье ушло.

К чему стремится человечество?

Дорога была знакомой и не знакомой одновременно. Вроде и тундра та же, но жилья человеческого, в нормальном его представлении, не было. Террикон исчез, как будто корова языком слизала. Асфальтовое покрытие дороги вдоль него выглядело совсем иначе. Оно вроде бы и было, и в то же время его не было. Ощущение такое, словно асфальт истёрся, как истирается паркет тысячами ног танцоров. Не встречались вагончики геологов. Растворились в небытии их буровые вышки. Голая, изуродованная тундра распростёрлась до самого горизонта.

Призрак посёлка возник как-то сразу, из ничего. Справа, где были гаражи, открылась огромная пустая площадка. Кое-где виднелись ржавые помятые кабины грузовиков, взирающих на этот жуткий мир пустыми глазницами выбитых стёкол, рваными дырами вывороченных фар. Потом пошли какие-то нагромождения шлака. Иногда из этих куч торчали обгорелые балки. Но чем дальше, тем страшнее, как в сказке. Обгорелые остовы домов, полуразвалившиеся почерневшие стены с дырами вместо окон, с угольно-чёрными рёбрами обгоревших стропил. Это были останки бывших бараков… Пристанище людей, живших и работавших здесь десятилетиями, отдавшим этому краю самое лучшее — свою молодость.

Я шёл среди этого человеческого уродства, жестокости и безжалостности, смотрел, и думал, думал, думал… «Зачем надо было всё это строить? Для чего, или для кого всё это надо было? И кому понадобилось всё это уничтожать?» — Слёз не было, была только бессильная злость на тех, кто надругался над памятью наших отцов и матерей, над нашим детством.

(Фото № 26 — Ул. Комсомольская)

Как ни удивительно, но начальная школа оказалась не повреждённой. Даже окна были на месте. И этот контраст, дикой своей несуразностью, поражал ещё больше. Среди кладбища домов торчал, как Лермонтовская сосна, одинокий, уцелевший экземпляр, как напоминание, как упрёк. «Моя школа!.. моя первая и единственная школа, давшая мне путёвку в жизнь. Что сохранило тебя? — Спрашивал я сам себя. — Чистая случайность? или может всё же рука вандалов не поднялась на святое?! место, где сами учились, где встречались, где любили?».

И невидимые голоса обступили меня….

— У самого хлебного был парфюмерный киоск, иногда в нём продавали журналы мод. Очень чистые стёкла. В нём продавался прозрачный маникюрный лак для ногтей за 25 копеек. Мы его тайно от родителей покупали и красили ногти.

А я-то думал, ну что мне он так запомнился! Действительно, там стёкла были очень чистые, буквально прозрачные. Хоть в самом киоске было как-то мрачновато, толи тона такие были внутри, толи ещё от чего, не помню. Траурный он был какой-то…

— Напротив детская площадка с горкой. Зимой мы катались по ней на санках. Выше — начальная, с первого по четвёртые классы двухэтажная, школа № 11. За ней сзади одноэтажная музыкальная школа. За школой, вдоль по улице Комсомольской, был продуктовый магазин, сбоку в отдельном помещении продавали водку. Внутри магазина продавала мороженое мама моего одноклассника Валеры Оскреткова. Улицу Комсомольскую позже, где-то в 1974 году, точно не помню, зачем-то переименовали в улицу Свердлова. Поселковый совет находился по левой стороне за перекрёстком улицы Краснознамённой, но на улице Комсомольской. Здание кирпичное. За музыкальной школой несколько двухэтажных домов, параллельная улица, бараки, ещё одна параллельная улица. Её позже переименовали в улицу мореплавателя Седова. Очень длинная. Затем снова бараки и сараи, тундра. Вот тут самое интересное. — Рассказывала Тамара Скиба.

— Мы в тундру ходили в другую сторону, за террикон. — Отвечал я, — в описанной тобой сторону я ходил лишь однажды. Но об этом позже.

(Фото № 27 — Шахта)

Чуть правее от шахты, точнее, шахта оставалась далеко слева. Где мы сворачивали в тундру? Не помню. Но очень хорошо помню железнодорожное полотно, которое мы переходили, насыпь, высокую, чтоб зимой снегом не засыпало, а всё равно чистили, и дальше в ложбинке озеро, или лужа, даже не знаю, как правильно, где я нашёл громадное количество лошадиных ног и тучу комаров, от которых даже света видно не было. Они роились над этими жуткими ногами, но в основном над водой. Помню, как я был поражён увиденным!.. Озерцо это было прикрыто камышом, а может то и не камыш был вовсе, не знаю, не помню. Знаю лишь, что увидел я всё это не сразу, а лишь когда пробрался сквозь эти кусты или что там было…

— Если пройти по тундре метров 100 вперёд, — продолжала рассказ Тамара, — поймёшь, что стоишь на земляном валу в виде полукольца вокруг посёлка. С этого выступа видна бесконечная тундра. Я училась в 7 классе, когда изнасиловали и убили девочку из 1 класса Иру Воробьёву. Старшеклассники ходили зимой на лыжах на этот вал — искали одежду ребёнка, там нашли и девочку. Убийцей оказался спортсмен, отличник учёбы одноклассник брата этой девочки 15-летний нравственный урод. Говорили, что он не выдержал психиатрических экспертиз в Ленинграде и умер.

— А знаете ли вы, что школы № 2 на Некрасова уже не существует? Здание отдано под вечернюю школу номер 2, и теперь по коридорам, где мы бегали детьми, степенно ходит работающая молодёжь и взрослые ученики? А когда-то, позади школы был гаражик, и там стояла школьная грузовая машина! И мы ездили на ней в тундру к сан-городку, нарезали дёрн, а потом укладывали его возле школы.

— Я очень хорошо помню гаражи за нашей родной второй школой. Был там один высокий кирпичный, мы прыгали с него зимой в сугробы. Страшно было! Но прыгали. А наш физрук гонял нас.

— Да за второй школой был гараж, и машина была, когда я там учился, она ещё ездила пару лет, а потом её поставили возле гаража на радость детворе, и мы с мальчишками после уроков в неё залезали и играли в шофёров, крутили руль, нажимали педали…