Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга вторая Страница 25

– Неужели, советские вожди не понимают, что если и впрямь осуществится идея «победы социализма в мировом масштабе», если больше не будет «заграниц», не от кого будет получать кредиты, технологии, зерно и т. п.?

– Я думаю, что советское руководство не желает «полной победы», особенно, путем новой мировой войны. Я уверен, что Андропов понимает: СССР проиграет такую войну, что будет означать не только политическую и физическую смерть всей военно-партийной элиты СССР, но и полный крах социализма в мировом масштабе. Оттягивая неминуемый конец, советские вожди паразитируют на западных кредитах, шантажируют торговых партнеров, эксплуатируют страны, попавшие в сферу советского «неоколониализма», очевидно надеясь, что «на наш век хватит, а там – хоть потоп!»

Правильно отметил ваш комментатор Томас Шуман, цитируя древнего китайского философа: «Воевать на поле боя – самый глупый и непродуктивный метод осуществления государственной политики. Самым высоким искусством ведения войны является ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ДИВЕРСИЯ, т. е. – разрушение моральных устоев и дестабилизация противника до такой степени, когда его уже можно поработить без единого выстрела…» Именно этим и занимаются кремлевские лидеры!

– Но возможен ли мирный выход из нынешнего противостояния СССР и Запада?

– Думаю, что катастрофы и потрясения еще предстоят. Централизованное планирование и единовластие социализма при активной поддержке западного монополизма не уйдет с мировой сцены без боя. Ликвидация плана и децентрализация управления экономики, как хорошо понимал Андропов, равносильны уничтожению социализма и краху надежды на «новый мировой порядок», к которому стремятся и западные монополии.

Поэтому не случайно в последней речи Андропова на пленуме ЦК, наряду с разглагольствованием о «децентрализации» и «самоуправлении», имеется существенная оговорка: «в интересах сохранения и укрепления ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО народного хозяйства…» Расползание этого «централизма» по лицу планеты несомненно приведет к гигантским человеческим жертвам и колоссальному разбазариванию людских и природных ресурсов.

– А существует ли, по-вашему, опасность «социализации» стран Запада?

– До тех пор, пока не уничтожен свободный рынок, пока не ликвидирована экономическая независимость каждого отдельного члена общества – победа социализма невозможна. Конечно, даже в Америке имеются свои потенциальные «Сталины» и яростные сторонники социализма. Дорвись они до власти, – еще неизвестно, не перещеголяют ли они советских тиранов в деле уничтожения своего же населения и порабощения всех трудящихся.

И пока каждый рядовой американец упорно отстаивает своё право на ИНДИВИДУАЛЬНОЕ творчество и сохранение естественных связей экономической взаимозависимости, у этих притаившихся «Сталиных» нет и не будет экономической базы для установления своей власти. Расширение экономических полномочий государства, установление монопольной власти профсоюзов и неограниченный рост «межнациональных» финансово-промышленных гигантов – всё это объективные предпосылки социализации общества.

– Но вот, вопреки этому, в СССР, как вы же говорите, наблюдается обратный процесс – развал социализма. И что, по-вашему, бы случилось, если бы Москва и Вашингтон, поменялись бы, так сказать, местами?

– Любая бюрократическая власть ведет себя одинаково, стремясь, в первую очередь, к самосохранению и усилению. Но окажись Москва на вершине власти нынешней Америки, она ничего не могла бы сделать. Её политическое бессилие было бы гарантировано именно экономической независимостью большинства населения.

А вот вашингтонские бюрократы могли бы без большого труда освоить принципы социалистического планирования и неплохо вписались бы в социалистическую систему единовластия. Какая из двух противоположных тенденций победит? Я думаю, что победит здравый смысл человека, стремящегося к экономической и духовной свободе при любом строе.

– Как конкретно вы себе представляете возможный переход от советского социализма к обществу, основанному на здравом смысле, творческой инициативе и экономической независимости граждан?

Отвечая на этот вопрос, ставший последним в нашей беседе, Федосеев сослался на свою, только что вышедшую, книгу «О новой России – альтернатива», главу из которой он предложил для публикации в «Панораме». Сегодня, отсылая читателя к этой книге, добавлю: многое ситуационно совпадает в нынешней России с предположениями Федосеева, сделанными почти четверть века назад. А многое и нет… – пока, во всяком случае.

Июнь 1984 г.

С завтрашним большинством

Г.Каспаров

Более неожиданных встреч, чем эта, у меня не случалось. К исходу дня, когда вроде бы улеглась рутинная суета, и последние посетители покидали тесную приемную, когда сотрудников в редакции почти не оставалось… да, это было где-то часу в шестом, позвонил Лева Альбурт.

– Как дела… как погода? – почти механически спросил я его, косясь на солидную стопу рукописей и писем, которые надо бы было сегодня, если не прочесть, то хотя бы просмотреть. Говоря честно, я не ожидал услышать чего-либо нового – мы с Альбуртом говорили дней за пять до этого.

– Дела ничего. А погода у нас одинаковая.

– Как это? – не понял я, полагая достаточно очевидной разницу между нашей осенью, калифорнийской, и нью-йоркской.

– Да так. Я в Лос-Анджелесе, в отеле – от тебя недалеко. Прилетел вчера, завтра улетаю. Если вечером не занят – приходи, поужинаем.

– Не занят. Приду, – коротко отозвался я, и через пару часов мы уже сидели за столиком в нарочито уютном полумраке ресторана при отеле, название которого легко ассоциируется с созданным Голливудом образом успеха и высшей степени благополучия, достижимых в этом мире: «Беверли Хиллз».

– У тебя что, блицтурнир? – спросил я Альбурта, подразумевая кратковременность его визита.

– Да нет, деловые переговоры. Я здесь с Каспаровым. Он в этом же отеле. Дай-кая ему позвоню: может, он отошел уже от дороги (разница во времени… мечтал сегодня выспаться) – отужинаем вместе.

Так вот случилось, что часть этого вечера и несколько часов на следующий день – вплоть до их отлета – я провел с двумя шахматными чемпионами, США и мира – Левой Альбуртом и Гарри Каспаровым. В вечер, с описания которого я начал эти заметки, Гарик действительно выглядел уставшим, инициативы в общей беседе не проявлял, но охотно включался в нее, когда что-то его всерьез задевало.

Признаюсь, я несколько злоупотребил тогда неожиданной возможностью близкого общения с Каспаровым: буквально за неделю до этого в журнале «Плейбой» – который в СССР почему-то принято считать полупорнографическим, но от чести быть проинтервьюированным которым не уклоняются виднейшие политические деятели – так вот, в нем, в этом журнале, появилось многостраничное интервью с чемпионом мира.

Отвечая на вопросы специального корреспондента «Плейбоя», посланного к нему в Баку, Гарик откровенно и с незаурядной смелостью высказал ряд мыслей, связанных с положением в СССР, дал личную оценку Горбачеву – причем, не во всем лицеприятную. И поскольку на Западе в последнее время многие пребывают в состоянии эйфории по отношению к происходящим в СССР и других странах соцлагеря переменам (решительно не разделяемой пока самими жителями этих стран), то интервью Каспарова прозвучало не просто диссонансом к этим настроениям, но и, судя по откликам на него, появившимся вскоре же в прессе, побудило многих серьезно задуматься над смыслом происходящего.

Разумеется, были в интервью и вопросы, связанные с ситуацией в шахматном и вообще в спортивном мире; не были в нем обойдены и такие темы, как секс в СССР. Текст этого интервью я успел прочесть довольно внимательно за несколько дней до встречи с Каспаровым, и сегодня общий разговор за столом время от времени возвращался к наиболее любопытным и неожиданным, на наш взгляд, ответам Гарри корреспонденту журнала.

Отужинав, мы условились встретиться на следующий вечер – самолет, которым Альбурт и Каспаров возвращались в Нью-Йорк, улетал ближе к полуночи, деловые встречи должны были завершиться не позже четырех.

К себе в номер Гарри унес несколько последних выпусков «Панорамы» – о нашей газете он знал и раньше, но только понаслышке.

Как и можно было ожидать, в гостинице шахматисты появились много позже условленного времени – ближе к шести вечера. Времени на ужин не оставалось – предстояло еще собраться, сделать какие-то неотложные звонки.

– Каспаров ждет тебя в номере – у него есть к тебе разговор, пока он будет собираться – сможете говорить.

Сейчас, вспоминая начало нашей беседы с Каспаровым в тот вечер, я поеживаюсь: по-моему, он сдерживал себя, чтобы не сорваться, и тем, кто знает горячий характер чемпиона, нетрудно себе представить, чего ему это стоило. Вывела из себя Гарри интерпретация, которую придал наш спортивный обозреватель сообщениям о советских хоккеистах, получивших возможность играть по контрактам в командах западных стран.