Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин Страница 25

Прошло совсем немного времени, и Саша со взводным стали друзьями. Мужиком Садыков оказался нормальным, всегда придет на помощь, подставит плечо. Война была рядом. От снарядов и пуль не защищали ни стены казармы, ни ангары, ни дырявые глиняные дувалы, бывшие некогда афганскими укреплениями.

…В тот день ротный замполит влетел к Саше в оружейку, запыхавшись, сходу отдал команду:

– Петров, срочно в тягач! Поедем танк вытаскивать из ямы. Пулемет брать не надо, некогда с ним возиться.

– Товарищ старший лейтенант, по инструкции без пулемета нельзя.

– Хочешь, неси, только бегом. Тут недалеко, километров десять. Танк с бетонки слетел в яму, экипаж не стал с ним возиться, просто пересели на другой и вызвали нашу службу с тягачом. Надо быстрее забрать, пока «духи» не заминировали.

Саша с трудом дотащил до тягача тяжеленный пулемет, на ходу установил его на башню. Собственно, это была не совсем башня, а две защитные стальные плиты по бокам в два пальца толщиной. Пулеметчик сзади и спереди был весь открыт, как на ладони.

Тягач шел впереди под прикрытием БТР, семь человек из ремонтной роты и четыре автомата на всех. Подъехали к месту аварии. Танк лежал на боку в овраге. Тягач подогнали к танку, БТР остался на бетонке. Саша спрыгнул с тягача, чтобы зацепить тросом танк, и вдруг рядом – взрыв и свист пуль. Понять, откуда и кто стреляет, невозможно. Саша забрался в тягач, механик-водитель закричал, что стреляют из ближнего кишлака. Ребята из охранения стали палить из автоматов – занятие глупое и вредное. Перевод боезапаса. До кишлака больше километра, при чем же здесь автоматы? «Духи» работали из гранатометов и пулеметов. Саша запрыгнул в башню и открыл огонь по кишлаку. Так, под прикрытием пулеметного огня, выбрались из засады. Никто не пострадал. Все были довольны, особенно радовался замполит, утверждавший, что действовал по инструкции.

После этого случая всегда выезжали в полной боеукладке.

Однако Саше рейды доставались редко, почти круглосуточно он находился в ремонтной зоне. Его друг Роман, с которым жизнь свела их на призывном пункте, был механиком-водителем тягача и практически каждый день уходил «на дело». После рейдов он всегда забегал к Саше.

– Привет, жестянщик! – кричал он. – Давай курнем!

Они доставали сигареты, и Сашка с удовольствием слушал рассказы Романа о стычках с «духами». Говорил тот напористо, возбужденно, словно все накопившееся в нем выходило наружу, освобождая душу от неимоверного тяжелого груза.

…Октябрьским жарким днем почти весь полк ушел в рейд. На базе осталась только охрана и ремонтная группа. Саше, как ни просился он вместе со всеми, не разрешили, работы было много. Ночью все вернулись, попали под обстрел. Утром Саша стал искать Романа.

– Ты не видел Романа? – спросил он командира отделения.

– Здесь должен быть.

– Не могу найти. Обычно он сам забегает ко мне.

– Может, спит? Его тягач «духи» подорвали, и я отдал команду пересесть на БТР.

– А кто Ромку после этого видел?

– Да я видел, сказал ему, куда садиться.

– Живым видел, не раненым?

– Ну чего ты пристал?

– Так нет его нигде.

– Куда ему деться?

Однако поиски ни к чему не привели. Командование отдало приказ группе вернуться к месту боя. Сашу включили тоже. Вот и тягач, что стоял возле дороги с развороченными гусеницами. Но люки были задраены изнутри. Саша закричал:

– Рома, открой люк! Свои!

– Не могу, Санек!

– Что с тобой?

– Руки заняты!

После долгих усилий люк сорвали, и Саша первый залез в тягач. Роман сидел с двумя гранатами в руках, гранаты были без колец.

– Рома, все нормально, выброси гранаты.

– Не могу, Саша, занемели пальцы, не разжать…

– Только ты не суетись.

Саша потихоньку, чтобы не отлетела чека, стал разжимать кулаки, отгибая по одному пальцу, и, в конце концов, освободил гранаты из рук Романа. Все с облегчением вздохнули. Стали обнимать Романа, а тот неожиданно для всех заплакал…

Уже вечером в каптерке у Саши, разливая неприкосновенный запас, Роман рассказывал:

– После взрыва я еще долго не мог понять, что произошло, видимо оглушило порядочно.

– Но тебе же командир отделения приказал сесть на БТР!

– Я видел, что он махал, но был как заторможенный. Полез внутрь вещи взять. Когда выбрался, наших уже не было. Ладно, думаю, хватятся, вернутся. Люки задраил, жду. Ночью пришли «духи» и стали ползать по тягачу, сняли пулемет, пробовали открыть люки. Тогда я взял в руки по гранате и зубами вырвал кольца. Думаю, если залезут, себя взорву и их. Видимо, торопились, не почувствовали, что в тягаче кто-то есть, ушли. А я остался сидеть с гранатами в руках, отпустить не могу, выбросить тоже.

– Ладно. Слава Богу, обошлось, вовремя спохватились.

Они выпили. Помолчали. Вдруг Роман, глядя на Сашу, сказал:

– Ты не думай, я в плен никогда бы не сдался.

– Я и не думаю. Тем более с двумя гранатами в руках. Захочешь – не получится.

– Я лучше себя взорву, чем плен.

– Чего ты заладил, плен да плен. Сидишь с друзьями, живой-здоровый, чего еще надо?

Роман уснул в каптерке. Саша, прикрыв его телогрейкой, продолжил разбираться с заклинившим пулеметом. О капризах этих пулеметов знали все, но зато калибр у него значительно больше, чем у его собрата на тягаче. Однако следить за ним нужно было постоянно, затвор слишком навороченный: то его клинит, то патроны не заходят в патронник. Один придурок-наводчик пытался решить эту проблему при помощи молотка. Пуля оказалась разрывная, разнесло пацану лицо в клочья…

Уже почти год, как Саша служит в Афганистане. Чужая страна, чужая земля. Страна гор. Кругом, куда ни кинешь взгляд: горы, горы, горы. Хребет за хребтом простираются до самого горизонта. Земля напоминает мгновенно застывшее море во время сильного шторма. Страна как будто опутана горными цепями, идущими в разных направлениях. Стянуло, обхватило пространство каменным поясом. Земля лишена растительности. Реки, берущие начало в горах, теряются в песках. Можно ехать многие дни и не увидеть ничего, кроме обрывистых горных ущелий, отдаленных вершин и новых хребтов, уходящих к горизонту.

Радостно здесь весной. Долины выглядят нарядно, словно зеленая прерия, живописные холмы зарастают высокой травой и цветами. Красные маки трепещут на ветру. Меньше месяца длится это благословенное время. Весенние дожди прекращаются, зеленый покров жухнет, летняя жара сжигает даже воспоминания о весне. И, как недостижимая прекрасная мечта, вдали видны снежные вершины гор – величественно-ледяные.

Зимой все заметает снегом, и такой мороз опускается на землю, что не выдерживает металл. А люди выдерживают всё.

В Афганистане мало автомобильных дорог, но звуков паровоза никто не слышал в каменных джунглях. Горы буквально изрезаны тропами и тропинками. Часто можно видеть, как по