Тамара де Лемпицка - Татьяна де Ронэ Страница 25

Ты теряешься перед современными картинами. На биеннале 1966 года в Венеции оглушающий успех вызывают полотна с прорезями и разрывами итальянского новатора, основателя течения «спациализма» Лучо Фонтана. Это выводит тебя из себя. Ты говоришь внучке Виктории, что настоящее искусство мертво.

Ты уверена, что современные художники пользуются какими-то другими красками, не такими, как в твоей молодости. Тебя не устраивает даже качество кистей. В общем, тебя не устраивает эта новая эпоха, в которой тебе нет места. Люди, места, еда. Все пошлое. Скучное. Вялое.

Когда владелец художественной галереи из Хьюстона пожелал взглянуть на твои работы серии «Terra Cotta», ты ощутила надежду. Но картины оставили его равнодушным. Он уходит. Под испуганным взглядом дочери ты схватилась за нож для бумаг и начала яростно кромсать свои полотна.

«Портрет взрослой Кизетты I». 1954

Идет время, ты становишься все более раздражительной. Тебе опротивел Техас. Дочь и внучки действуют тебе на нервы. И это взаимно.

Чтобы ты превратилась в старуху? Об этом не может быть и речи. Опуститься? Никогда! Твоя спина по-прежнему очень пряма.

Но в 1969 году приходит трагическая новость. Чудовищное горе. Твоя дорогая сестра Адриенна умерла от сердечного приступа.

Тамара в мастерской на улице Мешен. Фото Вилли Мэйволда. 1948

* * *

На пышных похоронах в Болье-сюр-Мер ты еще лучше осознаешь, до какой степени твоя сестра Адриенна Горска де Монто была известным архитектором. В 1939 году она была награждена орденом Почетного легиона. Она была скромнее тебя (что не очень сложно) и добилась успеха, просто много и упорно работая.

Тебе грустно, и ты решаешь вернуться в Париж на улицу Мешен. Иногда для разнообразия ты на несколько дней перебираешься в отель «Риц».

Во что превратилась великая Тамара де Лемпицка?

В собственную тень. В тень своей тени. В тщательно одевающуюся семидесятилетнюю морщинистую даму.

Твоих работ никто не покупает. Выставки проходят незамеченными.

Это конец, Тамара?

Долгое нескончаемое забвение.

Ты бы хотела, чтобы все это закончилось. Чтобы занавес опустился.

Но нет. Ты все еще здесь. Но больше ничего не происходит.

Однажды на улице Мешен раздается телефонный звонок.

Который все изменит.

На том конце провода голос молодого мужчины. Его зовут Ален Блондель. Он занимается искусством. С несколькими друзьями, Франсуазой, Ивом и Мишель, он открыл в Париже галерею «Люксембург».

Как-то вечером им попались старые книги и журналы – времен твоей славы. Там они увидели великолепные картины двадцатых годов. Но что произошло с Тамарой де Лемпицка? Жива ли она еще?

Я представляю, как они в волнении листают телефонный справочник. Твой номер там имеется.

Вероятно, ты сказала «алло» низким театральным голосом.

Наверное, ответила, что да, ты – Тамара де Лемпицка.

Они молоды, нетерпеливы и полны энтузиазма. «Ваши картины хранятся у вас дома? Можно ли прийти посмотреть?»

Сумасшедшие. Зачем им понадобились старые, забытые картины, валяющиеся где-то на чердаке?

Ты пытаешься их отговорить. Они ничего не хотят слышать. Ты медлишь, но это не охлаждает их пыла. Они приходят небольшой группой, они по-прежнему воодушевлены, и ты в сомнениях ведешь их на чердак. Под пыльными покрывалами они угадывают контуры того, что ожидали увидеть. Они в экстазе.

Какая красота! Здесь все сокровища двадцатых годов: портрет герцогини де ла Саль, Наны де Эрреры, «Прекрасная Рафаэла», «Девушка в перчатках», «Адам и Ева»…

Ты пожимаешь плечами, закуриваешь. Все это вышло из моды. Давно вышло. И никого не интересует.

Ты будешь сопротивляться в течение двух лет. Тебя очень ранил провал парижской выставки 1961 года. Нового поражения ты не переживешь. Ты бы хотела, чтобы по достоинству оценили твои новые полотна, а не созданное давным-давно.

Нужно все начинать заново. С нуля. В этой области у тебя не осталось друзей. Ален Блондель готов тебе помочь, несмотря на твой сложный, упрямый, властный характер. В конце концов ты к нему прислушаешься. Он смог тебя убедить. Ты ему доверилась. И соглашаешься одолжить сорок восемь картин, написанных в период с 1925 по 1935 год.

«Адам и Ева». 1931

* * *

Думаю, Тамара, что в 1972 году, когда ты в первый раз увидела все собранные в одном большом зале картины, когда смотрела на каждую из них, тебя это до глубины души взволновало.

Работы твоей молодости. Труд, которому ты полностью отдавалась, жертвуя семейной жизнью. Молчаливые и верные свидетели избытка твоей любви, свидетели погибели, безумия.

Эти картины – хранительницы твоего прошлого.

Приглядись к ним, Тамара. Вот они перед тобой, восставшие из пепла, чистые, яркие. Конечно, тебе не удается сдержать волнение.

Через них ты видишь себя такой, какой когда-то была.

Как сквозь странное зеркало, на манер Дориана Грея, ты хотела бы увидеть себя молодой, но это невозможно.

Ведь прошлого не вернуть. И сейчас ты это как никогда понимаешь.

Картины живут вечно. Художники – нет.

Даже ты.

Тамара на вернисаже выставки, организованной Аленом и Мишель Блондель, Ивом и Франсуазой Плантен в галерее «Люксембург» на улице Сен-Дени в Париже. Июнь 1972

* * *

Вечером перед вернисажем тебя охватывает страх. А вдруг никто не придет? Вдруг всем наплевать на твою работу?

Когда собирается толпа, ты не веришь собственным глазам. Толпы людей. В зале не протолкнуться. Одна из твоих приятельниц рассказывала биографам, что ты потеряла сознание. Сразу же. Пришлось перенести тебя в прилегающую комнату и подождать, пока ты не придешь в себя.

Это успех. Даже больше чем успех. О тебе снова говорят. Твое имя снова у всех на устах. Впервые после смерти Ролли ты чувствуешь себя счастливой.

Я смотрю на черно-белую фотографию с этого вечера. Ты сфотографирована вполоборота. На тебе элегантная накидка, в ушах – крупные серьги. Волосы тщательно уложены. В руке, как обычно, сигарета. Твоя кожа покрылась морщинами, но профиль по-прежнему орлиный, а глаза сильно подведены черным.

Ты улыбаешься. Ты и правда выглядишь счастливой. За тобой стоит восхищенный картинами мужчина.

Ален Блондель напишет о тебе следующее: «Тамара де Лемпицка – легендарная женщина, которая не всегда могла сделать верный выбор между светской жизнью и амбициями художницы».

* * *

Тамара в Куэрнаваке. Фото скульптора Виктора Мануэля Контрераса