Николай Скрипко - По целям ближним и дальним Страница 25

Сыны мои, Николай и Виктор, с детства приучены были не бояться огня.

Николай, как подрос, тоже в литейную определился, сначала стерженщиком, потом формовать стал. Я из вагранки сливаю, а он формует, металл от отца к сыну плывет.

Пошабашили, сидим, а он просит:

- Теперь, расскажи, папа, как вы с Лениным одной артелью работали.

Очень любил слушать про это. Первые коммунистические субботники ведь с нашей Казанки пошли. Ильич назвал их Великим почином. И сам выходил на субботник, работал со всеми.

Франц Павлович Гастелло".

Это письмо политработники зачитывали во всех подразделениях, рассказывали о жизни и мужественных делах легендарного однополчанина.

Родился Гастелло в 1907 году в Москве, в рабочей семье, и сам был рабочим. В 1924 году вступил в комсомол, а в 1928 - в ряды Коммунистической партии, В 1932 году Московский комитет ВКП(б) направил Николая по спецнабору в ВВС Красной Армии, и он был зачислен курсантом 11-й военной школы пилотов в Луганске. Став военным летчиком, Николай Гастелло командовал кораблем, потом отрядом тяжелых бомбардировщиков.

В начале 1941 года капитан Гастелло был назначен командиром эскадрильи, быстро освоил новый для него самолет Ил-4 и стал одним из лучших летчиков полка.

Однополчане рассказывали, что Николай Гастелло не раз тепло и сердечно вспоминал своего наставника военкома авиаполка батальонного комиссара М. А. Ююкина, который ранее был его инструктором. Они вместе воевали на Халхин-Голе, и, когда бомбардировщик комиссара был подбит, он направил горящую машину на японский дзот.

А примеру Гастелло последовали многие герои Великой Отечественной войны. Буквально через несколько дней после его огненного тарана, 5 июля, в соседнем, 2-м дальнебомбардировочном авиакорпусе этот славный подвиг был совершен дважды. В донесении говорилось:

"...Сегодня экипажи совершили коллективный подвиг при нанесении удара по переправе в районе города Борисова. Ведущий звена старший лейтенант Крымов по радио дал лейтенанту А. Булыгину команду покинуть горящий бомбардировщик. Булыгин ответил ведущему: "Идем на таран!" - и направил машину в переправу. А через несколько минут... второй экипаж этого же, 53-го дальнебомбардировочного авиаполка под командованием капитана С. Д. Ковальца, врезался в колонну гитлеровских танков, выходящих из Борисова"{15}.

Газета "Правда" сообщала, что, по уточненным данным, теперь не 100, как считалось ранее, а 327 летных экипажей совершили огненные тараны в годы Великой Отечественной войны. В картотеку героев занесены имена 617 летчиков, штурманов, воздушных стрелков-радистов, борттехников - представителей всех республик нашей страны.

В Москве одна из улиц названа именем Николая Гастелло. Приказом Министра обороны СССР имя Героя Советского Союза Николая Францевича Гастелло навечно занесено в списки Н-ской авиачасти. Свято хранится и светлая память о членах огненного экипажа кавалерах ордена Отечественной войны I степени лейтенантах А. А. Бурденюке, Г. Н. Скоробогатом, старшем сержанте А. А. Калинине. Неподалеку от Радошковичей стоит скромный обелиск легендарному экипажу. Благодарные советские люди приносят к подножию памятника цветы, преимущественно розы. Ведь в тот день, когда экипаж совершил бессмертный подвиг, у него был позывной "Роза".

По фашистским танкам

Директива Ставки Верховного Главнокомандования, подписанная наркомом обороны С. К. Тимошенко в 15 часов 30 минут 26 июня 1941 года, гласила:

"Командирам 3 и 1 дбак.

Мотомехчасти противника двигаются от Минска на Оршу и Могилев. Немедленно взлететь и систематическими непрерывными налетами днем и ночью уничтожать танки противника. Не допускать переправы через р. Днепр. Бомбардировать с высоты 400 метров не мелкими группами, а полками"{17}.

Речь шла уже не о Березине, а о переправах через Днепр. Ставка, очевидно, располагала более точными и достоверными данными о том, что прорвавшиеся немецкие танки обошли Минск с севера и, минуя его, продолжают движение в восточном и северо-восточном направлениях.

Но как выполнить директивное требование Ставки и немедленно взлететь, когда наши аэродромы почти пусты. Все самолеты уже вторично в течение дня вылетели на задание, бомбардируют и обстреливают скопления моторизованных войск противника в районе Радошковичи, Молодечно, Ошмяны, Крево, Раков.

Вместе с частями 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса эти цели подвергали своим атакам полки 47-й смешанной авиадивизии, 12-й и 13-й бомбардировочных авиадивизий фронтовой авиации. Гитлеровцы несли ощутимые потери. Это потом подтвердили показания военнопленных.

И вот, получив приказ Ставки, мы с нетерпением ждали возвращения авиаполков. Третий боевой вылет требовал известного времени на подготовку, а день клонился к вечеру. Я уже не говорю о том, что экипажи, действовавшие с большим напряжением, нуждались хотя бы в небольшом отдыхе, а материальную часть надо было не только осмотреть, но и отремонтировать, исправить повреждения после боевого вылета.

Правда, на аэродроме в районе Сухиничи оставались 1-й и 3-й тяжелобомбардировочные авиаполки, имевшие в общей сложности 60 четырехмоторных кораблей ТБ-3. И я приказал командиру 1-го авиаполка полковнику Ивану Васильевичу Филиппову возглавить сводную группу из двух авиачастей и в течение ночи на 27 июня наносить бомбардировочные удары по мотомехчастям противника в 25-30 километрах северо-восточное и северо-западнее Минска.

Такую же задачу, как и группе Филиппова, мы поставили ночным экипажам самолетов Ил-4. И хотя их было немного, они все же подкрепляли боевые действия тяжелобомбардировочных авиаполков.

Начало удара я назначил на 23.00. Соответственно были сделаны штурманские расчеты и подняты авиаполки. Но неожиданно, в то время когда самолеты уже находились в воздухе и до начала бомбометания осталось 40 минут, встал вопрос об изменении цели. Один из начальников отделов управления корпуса привел ко мне общевойскового полковника, который заявил, что прибыл из того самого района, который должны бомбить наши полки, и упорно утверждал, что там находятся советские войска. Было над чем задуматься!

Немедленно связался с П. Ф. Жигаревым и доложил ему о настораживающих сведениях, которые требовали дополнительной проверки. По наблюдению наших экипажей в том районе находились немецкие танки, автомашины и пехота. Более того, советские самолеты были обстреляны малокалиберной зенитной артиллерией, применявшей снаряды с черными разрывами, тогда как у нашей - белые. Одновременно я доложил о количестве вылетевших, тяжелых бомбардировщиков, которые приближались к цели, просил подтверждения - выполнять нам эту задачу или же во избежание ошибки нанести удар по запасной цели.