Леонид Дубровин - Пикировщики Страница 25

Авиаторы группы за время участия в боевых действиях произвели 1416 самолето-вылетов, сбросили на врага 79 700 бомб, израсходовали 370 540 снарядов и патронов разных калибров, 566 реактивных снарядов. Экипажи полков за месячный срок уничтожили и повредили 188 гитлеровских самолетов, 155 танков и бронемашин, 17 цистерн о горючим, более 400 автомашин, перевозящих грузы и войска противника.

На подмосковных аэродромах

Тревожная ночь. Комсомольцы — фронту. Контрнаступление. Весть о подвиге панфиловцев. Закалялись в боях полки. Задача особого рода. Соломенные ВПП. 204-я БАД.

Итак, 6-ю РАГ расформировали. Ее штаб и политотдел возглавили только что созданную 146-ю авиационную дивизию. В состав дивизии вошли,: истребительный полк, штурмовой, полк ночных легких бомбардировщиков, а несколько позже — еще два бомбардировочных полка. Внушительная сила!

Генерал А. А. Демидов убыл от нас, его вызвали в Москву и назначили на новую должность с повышением. Командиром дивизии стал его заместитель Л. Г. Кулдин, получивший звание полковника. Меня утвердили комиссаром дивизии.

Взаимодействуя с войсками 50-й армии, наша 146-я авиадивизия работала круглые сутки. Вместе с двумя другими армиями — 13-й и 3-й — 50-я армия входила в состав Брянского фронта и в двадцатых числах октября занимала оборону по реке Оке, прикрывая тульское направление. Войска 50-й обороняли Тулу вместе с истребительными батальонами, ополченскими отрядами и боевыми рабочими дружинами, сформированными из населения Тулы и области.

25 октября танково-моторизованная группа Гудериана прорвала оборону наших войск под Мценском и двинулась к Туле, тесня 50-ю армию на восток. Совместно с партийными и советскими руководителями командование 50-й армии разработало план обороны Тулы, и город поднялся перед врагом неприступной крепостью.

146-я авиадивизия помогала наземным войскам отбивать яростные атаки противника северо-западнее, западнее, южнее и юго-восточнее Тулы. Однажды наш разведчик обнаружил большую вражескую колонну, которая двигалась с юго-запада Тульской области на Михайлов. Командование дивизии решило обрушить на колонну все, что только можно. В воздух поднялись экипажи штурмового, истребительного и среднебомбардировочного полков. Они обрабатывали вражеские войска методически в течение всего светлого времени, а лишь наступил вечер, в дело включились экипажи Р-5. Штурмовка колонны продолжалась более двух суток.

И повторилось то, что случилось с 15-й САД под Кременчугом. Стремясь нанести врагу максимальные потери, мы замешкались с перебазированием штурмового полка на запасной аэродром, и 24 ноября он оказался лицом к лицу с немецкими танками, прорвавшими нашу оборону.

Полковник Кулдин посоветовался со мной и принял решение срочно организовать наземную оборону аэродрома: на дорогах выставили боевое охранение, самолеты Ил-2 развернули в угрожаемом направлении и, подставив под хвосты машин козлы, приготовили пушки и реактивные снаряды для стрельбы по наземным целям. Оборону возглавили командир полка подполковник М. В. Аввакумов и комиссар полка А. И. Репников. Ночь прошла тревожно, никто не смыкал глаз. Но, к счастью, все обошлось благополучно: немецкая колонна остановилась, расчленилась на отдельные группы, приводя себя в порядок после боев. А утром штурмовой полк поднялся в воздух, нанес удар по гудериановским танкам — и был таков.

Не обошлось без тревог и на аэродроме, с которого перелетал на новое место 611-й ночной легкобомбардировочный авиационный полк. После ночной бомбардировки аэродрома большие повреждения получил один из самолетов: у него оказались во многих местах пробиты плоскости, разбит руль глубины, сломан костыль на фюзеляже. Улетая с аэродрома, командир полка приказал инженеру снять с машины наиболее ценное оборудование, оружие, а машину сжечь.

О том, что произошло далее, мне стало известно из рассказа батальонного комиссара Репникова. Узнав, что самолету предписана гибель, лейтенант Д. Е. Олейниченко, летавший на нем, заспешил к месту стоянки машины, упредив инженера. Когда тот с техниками приехал к самолету, летчик уже сидел в кабине.

— Что ты тут делаешь? — обратился инженер к пилоту.

— Хочу взлететь.

— Ты с ума сошел!

— Нет, не сошел. Даже расчалки закрепить ума хватило. Так что не шарахайся от меня, а лучше помоги-ка запустить мотор.

Настойчивость летчика взяла верх, да и спорить времени не оставалось. Он еще раз обошел вокруг машины и, стараясь быть спокойным, сказал:

— Ты прав, на войне без риска не бывает. — И тут же скомандовал: — Подать стартер!..

Самолет взял разбег, оторвался от земли и уверенно стал набирать высоту. Бесславная участь «погорельца» благодаря отваге лейтенанта Олейниченко его миновала.

То, что выполняла 146-я авиадивизия на подступах к Москве, было частью общей борьбы с врагом на фронте, протянувшемся через всю страну от Баренцева до Черного моря. Тогда, в пору глубокой осени 1941 года, стало очевидным, что прежние наши представления о войне с гитлеровским фашизмом далеко не совпали с реальной действительностью. Уже начальный период войны обернулся для нашего государства разрушением городов и сел, потерей огромных материальных и культурных ценностей, варварским истреблением людей. Не случайно все настойчивее в директивах и других документах партии звучал призыв понять всю глубину опасности, нависшей над страной, выдвигалось требование: «Ни шагу назад!»

Именно на это — на воспитание в сердцах воинов верности воинскому долгу, непоколебимой стойкости перед мощным натиском врага — направлял свои силы политотдел дивизии в ноябрьские дни сорок первого.

В большой степени выполнению этой задачи способствовало использование в работе среди воинов сообщений Государственной чрезвычайной комиссии о зверствах немецко-фашистских захватчиков, о грабежах и насилии на советской земле. Слушая рассказы о кровавых злодеяниях гитлеровцев — о сожженных вместе с людьми деревнях, о рабской судьбе сотен тысяч юношей и девушек, угнанных в Германию, об издевательствах над военнопленными, — многие бойцы не могли сдержать слез, гнев и решительность горели в их глазах, сердца полнились священным пламенем мести.

Комиссары полков, политруки и агитаторы широко использовали в беседах с людьми и доклад И. В. Сталина о 24-й годовщине Октября, цитировали и страшные строки из обращения немецкого командования к солдатам вермахта. «У тебя нет сердца и нервов, — говорилось в том варварском документе, — на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание — убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, — убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки».