Н. Елисеев - Николай II без ретуши Страница 25

Из письма Анатолия Алексеевича Клопова Николаю II от 3 мая 1899 года:

…весенний период в жизни ученика нашей школы представляет собой уже совсем нечто иное. Я разумею под ним период экзаменов.

Эту пору в школьной жизни, поистине, можно назвать периодом страды и великих терзаний всего нашего молодого поколения! В то самое время, когда природа празднует медовый месяц, когда кругом все оживает, когда невольно всякого тянет в деревню, в лес, в поле, наши страдальцы сидят по 10–14 часов, нагнувшись над книгой, приготовляясь к инквизиции – к ненужным совсем экзаменам. Только после такого мучительного нравственного и физического утомления наша школа, не торопясь, выпускает питомцев на волю! Между тем природа не ждет: лето почти на исходе, рожь чуть не заколосилась, птицы перестали петь, настают жары, а там опять не за горами – скучная холодная школа, и так 8–9 лет! (…) Разум, справедливость, гуманность и гигиена требуют (…) полное уничтожение переводных экзаменов.

Крылов Валерий Михайлович, русский историк. Из книги «Тайный советник императора»:

Николай II назначил Клопову персональную пенсию и выделил пособие на покупку имения в Новгородской губернии под Любанью. Устроенную усадьбу Анатолий Алексеевич Клопов назвал Анатольевкой.

Часть II

Война и мiр (1904–1914)

Русско-Японская война

Вильгельм II (Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Прусский) Гогенцоллерн (27 января 1859, Берлин – 4 июня 1941, поместье Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды) – император Германии и король Пруссии с 15 июня 1888 года по 9 ноября 1918. После отречения эмигрировал в Нидерланды. Из письма Николаю II:

Всякий человек без предвзятого мнения обязан признать, что Корея должна быть и будет русской.

Из книги Сергея Анатольевича Циона:

Корейские лесные фактории послужили той территорией, на почве которой возникли русско-японские недоразумения. Эти фактории были захвачены высокопоставленными лицами, Безобразовым и Абазой, составившими акционерное общество. В число акционеров входили и вдовствующая царица Мария Федоровна, многие великие князья, генералы… Когда японцы, боясь, что Россия захватит Корею в свои руки, стали протестовать против захвата русским акционерным обществом корейских лесов, высокопоставленные акционеры поняли, что удержать захваченное можно только силой…

Из воспоминаний Владимира Иосифовича Гурко (Ромейко-Гурко):

Виноват Безобразов прежде всего в том, что с легкомыслием безответственного дилетанта, не знакомого в силу своего положения с общими нуждами и состоянием страны, усиленно толкал Россию на Дальний Восток, удовлетворяя тем свое безграничное честолюбие и неудержимое стремление играть видную политическую роль. Но особенная его вина состояла в том, что, сознавая, как он это сам неизменно утверждал, нашу беззащитность в Маньчжурии и на Ляодунском полуострове, а также что одно наше присутствие там разжигает к нам злобу и Китая и Японии, и усиленно ввиду этого настаивая на усилении на Дальнем Востоке нашей военной силы, он, невзирая на то что почти ничего в этом отношении не делалось (ибо и сделано быть не могло), тем не менее, со своей стороны, продолжал действовать в направлении дальнейшего раздражения Японии и тем усиливал ее враждебность к нам. Действительно, если Безобразов понимал, что наша деятельность в Маньчжурии (а следовательно, тем более в Корее) поведет к вооруженному столкновению с Японией, то он, разумеется, должен был одновременно понимать и то, что до доведения нашей военной мощи до такой степени, при которой, по его понятиям, мы могли бы дать успешный отпор японцам, мы должны умерять эту деятельность и искать миролюбивого выхода из создавшегося положения. Между тем, пока лица из правительственного состава, не верившие в нашу слабость на Дальнем Востоке и, во всяком случае, почитавшие, что в случае боевого столкновения с Японией мы выйдем из него победителями, все же стремились к мирному улажению спорных между Россией и Японией вопросов и соответственно этому советовали быть уступчивыми, Безобразов, везде кричавший о нашей слабости в Маньчжурии и даже в Порт-Артуре, настаивал на резком отпоре всяким японским притязаниям. Его упорные советы не проявлять ни к Японии, ни к Китаю никакой уступчивости, а, наоборот, вести там агрессивную политику сыграли, несомненно, фатальную роль в деле русско-японского конфликта. Следуя именно этим советам, мы усиленно бряцали оружием и потрясали кулаком, не имея, однако, никакого намерения вступать в драку и даже вполне сознавая крайнюю ее нежелательность для нас. И здесь, увы, нет сомнения, что вызван был образ действий Безобразова упорным желанием использовать изобретенную им пресловутую корейскую концессию на Ялу, так как единственно чего серьезно добивалась Япония, из числа ее притязаний, на которые мы не выражали согласия, была именно та часть Кореи, где эта концессия находилась.

Из воспоминаний Александра Александровича Мосолова:

Вскоре после боксерского восстания[5] в Петербурге сформировалось общество для эксплуатации дальневосточных лесов и ископаемых богатств. Во главе его стали Абаза, Безобразов и другие.

Граф Фредерикс из гоф-фурьерского журнала усмотрел, что государь несколько раз давал совершенно негласные аудиенции. Он обратил внимание Его Величества на нежелательность таких приемов без ведома ответственных лиц. На это царь возразил, что если вести торговое предприятие бюрократическим путем, то из этого ничего не выйдет. Он лично очень интересуется этим весьма широко задуманным и умным делом. Несколько времени спустя к Фредериксу явился Безобразов и рассказал о сути предприятия. Он рисовал картину развития его в общество, подобное Ост-индской компании. Государь, по словам Безобразова, лично очень интересуется этим делом и согласился стать акционером на сумму в 200 000 рублей. Он показал графу подписной лист с десятком титулованных и высокопоставленных имен, пока еще, правда, денег не внесших. Фредерикс ответил, что о разговоре доложит Его Величеству и спросит указаний, но предупредил собеседника, что не сочувствует тому, чтобы государь становился пайщиком частной компании. На другой день при всеподданнейшем докладе министр энергично советовал императору отказаться от участия в деле. Он указал, что никогда русский самодержец не становился акционером и что это может вызвать нежелательные толки. Нужно предвидеть также, что 200 000 рублей будут лишь авансом, а потом придется вкладывать и миллионы. Пока все подписавшиеся не дали ни гроша, но после взноса государя и они внесут свои деньги. В случае неудачи предприятия Его Величество будет нести ответственность за их потери и вынужден будет поддерживать безобразовское дело. Государь ответил, что подумает. Через день эти господа снова имели аудиенцию, и Фредерикс получил собственноручную записку Николая II, гласившую: «Прошу Вас выдать Безобразову 200 000». Министр, не признавая возможным контрассигновать такое распоряжение государя, поручил мне изготовить всеподданнейшую записку с просьбой об увольнении его от должности и специально по этому делу поехал в Царское Село. По возвращении граф Фредерикс рассказал мне, что император его отставки не принял и был смущен происходящим. Чтобы вывести государя из неловкого положения, министр предложил считать, что 200 000 рублей выдаются Безобразову в виде личного пособия.