Анри Труайя - Оноре де Бальзак Страница 25

Лоранс умерла одиннадцатого августа 1825 года. В апреле ей исполнилось двадцать три. Брат узнал об этом в Версале у Лоры, вторая беременность которой оказалась тяжелой. Щадя ее, близкие разрешают ей не соблюдать траур. Едва узнав о случившемся, Оноре пишет герцогине д’Абрантес: «Страданиям моей бедной сестры пришел конец… я уезжаю и не могу точно сказать, когда освобожусь от моих печальных забот. Я сразу вернусь в Версаль. Проявите хоть немного сострадания ко мне взамен совсем иного чувства и не огорчайте меня тогда, когда, кажется, все несчастья сыплются на мою голову. Прощайте. Умоляю, не лишайте меня вашей дружбы. Она будет мне поддержкой в этих новых переживаниях».

Госпожа Бальзак тем не менее испытывала определенное облегчение при мысли, что смерть Лоранс снимет с нее некоторые заботы, и, неспособная посочувствовать горю близких, обращается к другой дочери, Лоре, со своего рода надгробной речью: «Как будто само Провидение руководило несчастьем, лишившим нас твоей сестры. Судьба оказалась великодушна по отношению к ней, мы должны благословить ее конец». Спустя годы Оноре безжалостно осудит отношение матери к смерти Лоранс: «Если бы вы знали, что за человек моя мать!.. Это монстр, нечто чудовищное! Сейчас она убивает мою сестру, убив уже бедную Лоранс и бабушку. Она ненавидела меня еще до моего рождения».

Событие это настолько потрясло Бальзака, что он решает провести некоторое время в Турени, дабы собраться с мыслями, надеется, что смена обстановки излечит его от зубной боли и нервного тика. Предварительно он сумел добиться от герцогини согласия уступить его страстным мольбам, и эта победа несколько скрасила потерю Лоранс. В письме, написанном новой любовнице из Саше, он чередует «ты» и «вы», называет ее «моя дорогая Мари», хотя герцогиня, как и его мать, сестра и госпожа де Берни, носит весьма распространенное в то время имя Лора. Но четыре Лоры – это слишком! Чтобы отличить герцогиню от всех прочих, нарекает ее Мари. Так, ему кажется, он и милую, нежную Dilect’у меньше обманывает. Герцогиня д’Абрантес, полюбившая общество Оноре, упрекала его в долгом отсутствии, настаивала на скорейшем возвращении в Версаль. В конце сентября 1825 года он отвечает ей: «Не думай, дорогая моя Мари, что я тебя совсем не люблю… Пишу это письмо, страдая так, что ничто не может мне помочь, я едва различаю бумагу. Душа моя полна милых ласк и воспоминаний. Вот что заставит тебя улыбнуться, моя дорогая, любимая Мари, я буду в Версале пятого или шестого октября, пусть даже и со всеми моими болячками».

Несколько дней он мечется между тщеславным желанием быть любовником герцогини (и это он, кого в семье считают неудачником!) и боязнью оказаться не на высоте из-за страшной зубной боли и нервного расстройства. Наконец, возвращается в Версаль, к великой досаде госпожи де Берни, которая будет ревниво вспоминать об этом и семь лет спустя: «Не другая ли заставила тебя вернуться из Тура в Версаль, чтобы утешать ее в горестях, которые эгоизм этой дамы несколько преувеличивал?» Приехал измученный, абсолютно больной человек, вынужденный разрываться между двумя любовницами: ему хотелось сохранить обеих; в первой привлекала ее материнская нежность, во второй – сила духа, легендарное прошлое и связи в высшем обществе. Но и этого было недостаточно, чтобы справиться с неудачами на литературном поприще. Только-только вышел «Ванн-Клор» и был обруган критиками, нашедшими в нем много общего с «Любовью ангелов» Томаса Мора. Лишь один, Анри де Латуш, опубликовал в «Le Pandore» две хвалебные статьи, превознося талант автора, не владеющего пока стилем. Впрочем, Латуш не был вполне искренен, так как стремился во что бы то ни стало угодить издателю, на которого работал и сам. Книга не продавалась. Та же беда постигла и полное собрание сочинений Мольера. Оноре понимал, что дошел до последней черты. Он согласился на предложение родителей пожить у них в Вильпаризи. Близкие жалели его, но считали пустоцветом – никогда и ни в чем не удастся ему преуспеть, ни в литературе, ни в делах.

Четырнадцатого января 1826 года отец пишет Лоре Сюрвиль: «Оноре приехал сюда на прошлой неделе. Я понял, не сказав ему ни слова, что он в отчаянии и совершенно без сил. В течение четырех дней сын понемногу приходил в себя, не написав за это время ни слова. На пятый начал новый труд, настрочил около сорока страниц и в среду уехал в Париж, чтобы на другой день вернуться и приняться за работу. Мы с матерью оплатили его жилье, я вернул ему расписку в качестве новогоднего подарка. Говорю все это только тебе одной. Вернется ли он? Что собирается делать? Что будет делать? Мне ничего об этом не известно, знаю лишь, что в свои двадцать семь лет он перепробовал уйму всего, не сделав ничегошеньки полезного».

Время шло, то, что казалось «полезным» родителям Оноре, по-прежнему ускользало от него. На бумаге роились колонки цифр, в голове мешались сюжеты, но каждый раз события оказывались не в его власти. Бальзак-триумфатор его грез не подавал никаких признаков жизни. Как поступить: отказаться от мечты или продолжать верить в нее, несмотря на очевидную чрезмерность собственных амбиций?

Глава одиннадцатая

Обманутые надежды

Неужели Лафонтен, как и Мольер, вышел из моды? Книги не продавались, долги росли, компаньоны Оноре в панике разбежались. Но его это нисколько не заботило, он был рад оказаться один и при поддержке отца, госпожи де Берни и господина Дассонвилля решает отныне быть редактором и владельцем типографии в одном лице. Пятнадцатого июля 1827 года он договаривается с Андре Барбье, бывшим мастером в типографии Тасту, и считает собственное предприятие готовым к работе. Но прежде необходимо получить свидетельство, выдаваемое Министерством внутренних дел после предусмотренного полицейского расследования. Господин де Берни, сама любезность, используя связи в высоких сферах, добивается благоприятного отклика о заинтересованном лице: господин Оноре де Бальзак, «благовоспитанный молодой человек, правильно мыслящий, из обеспеченной семьи, учившийся праву, а также литератор». Оставшиеся экземпляры Мольера и Лафонтена были с убытками проданы владельцу книжного магазина Бодуэну, обязавшемуся позаботиться о том, чтобы удовлетворить часть кредиторов. Типография, расположенная на улице Марэ-Сен-Жермен и полностью оснащенная, была куплена за шестьдесят тысяч франков благодаря ссуде, полученной от госпожи Жозефины Делануа, дочери банкира Думерка, верного друга Бальзаков. Родители Оноре выступили его гарантами.

Госпожа де Берни тоже не оставила его, готовая помочь материально, если выйдет какая-то заминка. Правда, выдвинула условие: он не должен больше видеться с герцогиней д’Абрантес, она слишком страдала от того, что появилась соперница, и теперь в обмен на свою преданность могла рассчитывать на верность Оноре. Как поступить? Какое-то мгновение ветреный любовник не знает, на что решиться: одна возлюбленная хранит воспоминания о наполеоновских походах, другая – искренне любит, да и ее финансовая поддержка никогда не будет лишней. Наконец, здравый смысл и благодарность берут верх, но не без сожаления отказывается Оноре от женщины с историческим именем ради не столь именитой вкладчицы в его предприятия. Брошенная из коммерческих соображений, герцогиня метала громы и молнии: «Этот разрыв смешон. Чтобы рассеять ваши опасения, скажу без гнева, что полное безразличие пришло на смену всему, что было до сих пор… Но не забудьте, что я женщина, и оставайтесь по крайней мере вежливы со мной, как всякий мужчина должен быть по отношению даже к падшему созданию. Если вы настолько слабы, что вынуждены защищаться, мне вас жаль. Это достойно только сострадания. Не потрудитесь ли вы вернуть мне книги, которые я брала в библиотеке Версаля и которые вы получили только благодаря моему имени».